Ута Хаген - Игра как жизнь. Искусство подлинного переживания на сцене

Если мне предстоит играть глупенькую легкомысленную девушку, я должна поверить, что я именно такая, иначе ничего не получится. Я буду ошибочно полагать, что могу лишь изобразить ее поступки . Однако если я вспомню, как приветствую своих собак и умильно с ними болтаю, то сразу же обрету «легкость». В разговоре с учеными или электриком я действительно выгляжу глупой, хотя и считаю себя очень умной. Если мне начнет докучать подвыпивший придурковатый портье, я включу высокомерие, хотя считаю себя в высшей степени гуманной и либеральной. Да, я смелая, но до тех пор, пока не увидела мышь!

Никогда не переставайте открывать в себе новые грани и познавать себя настоящего . Учитесь подмечать свои реакции и, что еще важнее, к каким последствиям они приводят. Так вы создадите свое внутреннее хранилище, благодаря которому сможете выстроить образ любого персонажа, каждый раз выбирая « нового себя ». Упражнения, описанные в 11–20 главах, помогут вам развить эту наблюдательность.

Как у молодых актеров, так и у профессионалов, начинающих «нащупывать» в себе этот внутренний источник, возникает масса сомнений. Одну известную киноактрису, которой я как-то помогала вжиться в роль, смущало, что ей предстоит играть обыкновенную американку — такую же, как она сама: того же возраста, происхождения, с таким же образованием и эмоциональными проблемами. Тут и играть-то нечего, думала она. Ее представление об актерском мастерстве сводилось к поиску масок, за которыми можно спрятаться. Она была убеждена, что суть мастерства кроется в деталях роли (иной возраст, историческая эпоха, национальность). Для нее актерская игра была возможностью изобразить нечто, не свойственное ей самой. А так как она совершенно не знала себя и поэтому не могла раскрыть перед зрителем душу, то все ее желания сводились к одному — надеть маску.

Причиной тому не только непонимание своего внутреннего мира, но и недоверие к себе. Мы считаем самих себя скучными и уверены, что зрителя заинтересуют лишь персонажи, которых мы играем на сцене.

Я люблю приводить пример с животными на сцене. Даже в момент самого напряженного драматического действия внимание зрителей будет приковано к кошке, которая спокойно лежит в кресле и наблюдает за летающей в воздухе пушинкой. Конечно, кошка не может быть так же интересна, как человек, но ее сенсорный аппарат мощнее нашего, поэтому она способна полностью сконцентрироваться на цели, доверившись своим инстинктам. Кошка пребывает здесь и сейчас, сохраняя цепкое, спонтанное, неослабевающее внимание, и этим она превосходит актера, который слишком озабочен выстраиванием сценического образа.

Конечно, мне не хочется, чтобы кошка играла лучше меня! И я хотя я гораздо интереснее кошки, я могу поучиться у нее владеть своим сенсорным аппаратом и быть полностью вовлеченной в каждое свое действие независимо от того, намереваюсь я выпустить когти или нет. Звучит довольно просто, но искусство в том и заключается, чтобы научиться естественности кошки. Ненатуральность актера, механическое исполнение любой, грандиозной или незначительной, задачи вызывает скуку.

«Если мне нужно всегда оставаться самим собой, не буду ли я выглядеть одинаковым во всех ролях?» Подобным вопросом задаются актеры, действительно играющие однотипно, и это мешает им как на сцене, так и в кино, и на телевидении. Однообразие означает, что актер не обращается к своему внутреннему миру, чтобы лучше раскрыть роль. Он просто играет по одним и тем же нотам, не углубляясь в творческие поиски и изучение своей личности. Часто после первого успеха такие актеры начинают копировать сами себя, повторяя приемы и эффекты, которые сработали и произвели впечатление на публику. Такое воспроизведение собственного образа изнуряет и зрителей, и самого актера.

Лучшую похвалу я услышала от человека, который видел меня в десятке разных постановок: в роли святой Иоанны, Бланш из «Трамвая „Желание“», Марты из «Кто боится Вирджинии Вульф?» и Натальи из тургеневской пьесы «Месяц в деревне». Он хотел встретиться со мной, чтобы увидеть меня настоящую, так как во всех ролях я представала разной, оставаясь при этом собой .

В одном интервью Ингрид Бергман рассказывала, что в пьесе «Визит» ей пришлось играть мстительного персонажа, чувства которого она понимала, хотя сама по натуре была не мстительной. Возможно, она научилась контролировать в себе подобные эмоции. Но ведь, согласитесь, любой из нас ребенком так или иначе бывал мстительным по отношению к родителям или другим детям. Вовсе не обязательно, чтобы ваша жажда мести была такой же сильной, как у героини «Визита», — важно в принципе осознавать, что когда-то вы испытывали это чувство .