Артем Сенаторов - Продай свой текст [Почему одного лишь #таланта_недостаточно]

Есть какая-то проблема с самой реальностью за нашими окнами. Кажется, не существует никакого адекватного языка и никакого готового решения, к которому можно прибегнуть, для того чтобы смонтировать адекватный этой реальности текст. Современная Россия – или современная Россия в отражении медиа – является неким черно-белым монументом, серьезный разговор о котором практически невозможен. С одной стороны, сегодня (и это хорошо) нельзя представить такую книгу, которая читается повсеместно, чья ткань разрывается на цитаты и впитывается в базовый культурный код (возможно, последней такой книгой является «День опричника», но даже здесь не до конца и абсолютно не повсеместно, хотя описание России через Сорокина давно стало общим местом), с другой стороны, невозможно на полном серьезе, используя традиционную романную форму и обращаясь к (размытому) широкому кругу читателей, рассказать ни об одном крупном историко-политическом событии новейшей истории, не превратив нарратив в пропагандистское полотно. Современная (официальная) культура не имеет языка, чтобы говорить про Курск, Беслан, Болотную, Крым и даже вооруженный конфликт на востоке Украины, между тем дух современности так или иначе напрямую касается этих вопросов, общая политизация пространства достигла такой планки, что, по идее, даже любовный роман сегодня должен писаться с включением сцены расставания из-за «крымского вопроса», а в детективе убийца скорее становится убийцей из-за разницы политических взглядов, а не из жажды наживы.

Подцензурная литература состояла в эстетическом (что, конечно, политическое) противоречии с советской властью, и весь ее опыт можно обывательски описать как разработку данного противоречия, нахождение не языка оппозиции, но языка уклонения от диктатуры. Вероятно, прямой запрет порождал в том числе и некий экзистенциальный накал, ускоряющий рост второй литературы. Сегодня же, когда никакого прямого запрета нет (хотя, очевидно, невозможно представить русский ЛГБТ-роман в шорт-листах Букера или «Большой книги»), [2] После успеха «Маленькой жизни» – все же можно, пусть и с натяжкой. литература, ищущая реальность, вынуждена описывать ее не через умолчание, но через некую метафорическую оболочку, способную вместить в себя как атмосферу постоянного давления (в том числе – часто в первую очередь – экономического), так и сливающуюся с ней свободу жизненной стратегии; в отличие от советского опыта сегодня также невозможно представить, чтобы какой-либо текст существовал как социальный маяк. С подобным прекрасно справляется актуальная поэзия, чей опыт во всем многообразии передан в журналах «Воздух», «НЛО», альманахе «Транслит» etc., видимо, потому что поэзия чувствует себя в разорванном на кластеры пространстве наиболее комфортно и требует от автора не обобщения опыта (подобное давление на прозу все еще ощущается), а индивидуального высказывания об опыте частной оптики. Нелюбопытной для широкой аудитории (а значит, коммерчески неуспешной) ее делает именно желание сообщать, а не напоминать – что лежит в основе коммерческого книжного предложения: продажа книги А, аннотация которой обещает читателю ощущение, как от книги Б, атмосферу В и столь же харизматичных персонажей, как в Г.

Есть некий сбивающий с толку комизм в том положении, что капитализм (рассмотрение текста с точки зрения рынка) постулирует необходимость в УТП (то есть уникальности контента, существенного зазора между существующим и предлагаемым), но при этом своим главным свойством имеем универсализацию. Нацеленность на бестселлер принуждает рынок (и авторов) затирать частные особенности своих произведений, чтобы избегать как можно большего количества острых углов. Все, что содержится в тексте, должно быть максимально нейтральным – в пошлом смысле герои обязаны принадлежать к титульной нации, быть гетеросексуалами, аполитичными, выражать себя простым языком без частных особенностей – быть исключительно такими, с кем читатель (абстрактный экстракт читателя) хотел бы ассоциировать себя, то есть лучшей, так как лишенной глубины, копией читателя. Мне никогда не доводилось встречать человека со столь стерильной биографией, какой щеголяют герои бестселлеров, и это могло бы быть приятным, если бы не имело далекоидущих последствий, а именно:

– универсализация стоит на стороне консерватизма и не допускает широкого исследования ни одного из важных вопросов, вместе с тем она продолжает транслировать и широко распространять стереотипы (например, о межгендерных отношениях); упор сделан на узнавание, а не читательское открытие, опыт чтения должен так или иначе отсылать к опыту чтения других текстов, а отличия сужаются до декоративного норматива;