Иосиф-Эдуард Вессели - О распознавании и собирании гравюр. Пособие для любителей

Такая копия служит заменой оригинала до того времени, пока им не удастся добыть подлинник.

Некоторое исключение из сказанного составляют копии хороших и высоко ценимых художников, так как их работы оцениваются по значению самого художника, например, вышеназванные копии Бартча, копии братьев Вирикс (Wierix) с Дюрера, де Бри (de Bry) с Г.С. Бегама и т. д.; копии, сделанные Г.С. Бегамом с листов его брата Б. Бегама признаются любителями наравне с оригиналами, ибо артистическая известность обоих братьев стоит на одинаковой высоте.

Редкой гравюра называется тогда, когда она существует в ограниченном числе экземпляров. Так, само собой понятно, что редкими можно назвать каждый пробный оттиск, ибо проба для самого художника снимается с доски лишь в немногих экземплярах. Не так легко определить, представляется ли вообще редким лист того или другого художника, ибо у нас нет доказательств, следовательно, и достоверности того, в скольких экземплярах такой лист отпечатан и сколько из них погибло. Только в отношении отдельных новых мастеров иногда возможны указания этого рода. Сведения о редкости листа основаны на исторических и статистических данных. Редким мы называем лист, не появившийся в течение целого ряда лет на художественном рынке. Но и это обстоятельство не дает нам возможности делать верного заключения о редкости листа, ибо нередко случается, что иной лист, лет 20, 30, скажем, 50 не встречавшийся в продаже, с появлением его на каком-нибудь аукционе вслед за тем вскоре вызывает за собой еще три или четыре экземпляра подряд, в особенности когда первый лист достиг высокой цены.

Есть ныне много таких собирателей, которые ищут редкость ради самой редкости и платят за нее дорого. Таких собирателей редкостей довольно и вне области искусства.

С нашей точки зрения на искусство и его творения, обсуждаемые нами со святой любовью, редкость листа есть лишь случайное, внешнее его преимущество, не затрагивающее внутреннего, духовного, идеального его достоинства. Следовательно, редкость не может и увеличивать этого достоинства. Иначе пришлось бы возвести случай в заслугу. Скверный лист остается скверным, каким бы редким он ни был; хороший – не становится лучше вследствие его редкости. Он только выше оценивается в денежном отношении, так как немногие могут сделаться обладателями редко встречающихся листов. Следствием этого является то, что в борьбе за обладание таким листом цена его уже не находится в разумном соответствии с его стоимостью, и редкость листа оплачивается в десять раз больше того, что стоил бы лист без этого случайного обстоятельства.

Когда гравюра не имеет другого преимущества, кроме ее редкости, тогда нечего жалеть, что она редкая. Желательно было бы даже, чтобы она покоилась, как уника, в папке какого-нибудь собирателя редкостей или чтобы она вовсе не существовала. В этом случае она имеет значение посредственного рисунка того же художника, также не имеющего цены, хотя он и существует только в одном экземпляре.

Исследуя причины редкости отдельных листов, мы находим, что причины эти различные.

Легко понять, почему листы первой эпохи калькографии (XV столетия) сделались редкими. Над ними пронеслись четыре века, они подверглись войнам, пожарам, наводнениям и другим бедствиям и вследствие этого уменьшились в числе. Ведь носят же они художественную идею на материале, столь легко подверженном гибели, – на бумаге, точно так, как человек носит духовную жизнь в тленном сосуде, в теле. Бумага же легко становится добычей сырости, пламени и варварской руки!

Гравированные на дереве инкунабулы, изображавшие большей частью картины духовного содержания, раздавались народу как иконы. Только нашему времени суждено было отыскать и собрать первые опыты гравирования, справедливо уважая начала этого искусства. Несмотря на их множество в публичных музеях, редко можно найти два или три экземпляра с одной и той же доски. Из этого можно заключить о баснословном богатстве этого рода искусства в XIV и XV столетиях.

По всей вероятности, и так называемые «маленькие святые» (Kleinen Heiligen), гравированные Марком Антонием, также сделаны были с целью быть розданными церковью верующим. То же самое нужно сказать о небольших духовных картинах Якова Шмутцера, которые невозможно добыть и находящиеся только в императорском собрании в Вене. Редкость названных листов Марка Антония объяснима, следовательно, указанными причинами.