Генри Мортон: Лондон. Прогулки по столице мира

Так она крикнула и ускакала прочь, хотя ей уже с трудом удавалось держаться в седле. Этим и закончился ее последний приезд в Хэмптон-Корт, а с лордом Хэнсдоном она не разговаривала два дня.

Королевские покои, главная достопримечательность дворца, были построены Кристофером Реном для Вильгельма и Марии. Их королевские величества сочли старые покои слишком неудобными, и Рен создал покои таких колоссальных размеров, что по ним можно было бродить часами, время от времени останавливаясь, чтобы полюбоваться великолепными картинами, высокими кроватями, роскошными часами работы Томпиона и замечательным барометром Дэниела Квора.

Присутствие на стенах этих комнат портретов развратных на вид и похожих друг на друга придворных красавиц эпохи Карла II заставляет некоторых посетителей предполагать, что они осматривают залы, в которых этот веселый монарх держал свой двор. Но это, разумеется, не так. Приезжая в Хэмптон-Корт, Карл останавливался в старых тюдоровских апартаментах, впоследствии уничтоженных Кристофером Реном. Должно быть, по приезде Карла эти комнаты вновь наполнялись духом минувшей эпохи бесконечных браков. Он привез во дворец свою юную невесту Екатерину Браганца, причем ее прибытие совпало с рождением сына, которого родила Карлу Барбара Каслмейн. Среди напутствий, полученных Екатериной от матери перед отъездом из Лиссабона, было и указание ни при каких обстоятельствах не проявлять терпимости по отношению к леди Каслмейн и не принимать ее ко двору. Но, подобно Анне Болейн, которая в этом же дворце пыталась унизить Екатерину Арагонскую, леди Каслмейн заставила короля представить себя королеве. Совершенно неожиданно и без тени смущения Карл представил ее Екатерине, причем сделал это на виду у всего двора. Он вышел, держа прекрасную Барбару под руку, и подвел ее к трону. Екатерина Браганца не расслышала имени фаворитки и поначалу вела себя с ней чрезвычайно вежливо, но, когда все неожиданно выяснилось, она залилась слезами и упала в обморок. Ее вынесли из тронного зала, торопясь остановить кровотечение из носа.

После Карла II в Хэмптон-Корте не происходило ничего примечательного, если не считать эпизода с кротом. В 1702 году жеребец по кличке Гнедок споткнулся о кучку земли, оставленную кротом. Сидевший на коне Вильгельм III не удержался в седле, упал, ударился о землю и получил травмы, от которых скончался. Якобиты, радуясь смерти «голландского Вильгельма», поднимали бокалы в честь хэмптонкортского крота, «маленького джентльмена в сюртуке из черного бархата».

Осматривая королевские покои, я подумал, что, хотя мне очень хотелось бы увидеть, каким этот дворец был при Генрихе VIII, все же лучше всего он выглядел при Карле I, перед тем как хранившиеся в нем шедевры были выставлены на продажу. Мало кто представляет себе, какое количество сокровищ было утрачено Англией и оказалось в разных странах Европы. Многие из них были безвозвратно утеряны, когда после казни Карла I республиканский парламент продал сокровища королевских дворцов.

Список проданного из дворца Хэмптон-Корт, не говоря об Уайтхолле, привел бы в трепет современных искусствоведов и коллекционеров. Произведения искусства, которые сегодня доступны лишь миллионерам, продавались за несколько сотен фунтов. Тициановская «Венера», которая ныне демонстрируется в мадридском Прадо, ушла всего за 600 фунтов, а находящийся в наши дни в Национальной галерее замечательный портрет Карла I работы Ван Дейка, на котором король с непокрытой головой и в доспехах восседает на гнедом жеребце, был оценен в двести фунтов; наброски Рафаэля для шпалер Сикстинской капеллы были проданы за триста фунтов! (Теперь они находятся в музее Виктории и Альберта.)

Этот самый длительный в истории аукцион продолжался с перерывами в течение трех лет. Дворец изобиловал самыми разнообразными предметами искусства и древностями. Первым их начал собирать Уолси, затем это увлечение разделили Генрих VIII, Елизавета и последующие монархи. Он должен был стать настоящим музеем английской мебели, поскольку в нем хранились кресла и кровати, принадлежавшие еще Уолси, а также балдахины, одежды, музыкальные инструменты, столы, застекленные шкафчики и всевозможные редкости. Хотел бы я знать, в какую сумму оценили бы на аукционе «Кристи» прогулочную трость Генриха VIII? В 1649 году она была продана за пять шиллингов! Зеркало кардинала Уолси, украшенное его же монограммой, ушло за пять фунтов, а пару перчаток Генриха VIII оценили в один шиллинг!