Уильям Зинсер - Как писать хорошо. Классическое руководство по созданию нехудожественных текстов

Во вторник, ранним вечером, юрист № 2 Белого дома покинул свое рабочее место, поехал в пустынный парк на реке Потомак и там покончил с собой. Его нашли привалившимся к пушке времен Гражданской войны с револьвером в руке. После него не осталось ни записки, ни объяснения — только друзья, родные и коллеги в растерянности и печали. Да еще биография, которой до вторника мог бы позавидовать любой обыкновенный смертный.

Версия Associated Press (сверху) с ее одышливой разбивкой на абзацы и отсутствием сказуемых в третьей и четвертой фразах косноязычна и снисходительна. «Эй, ребята! Поглядите-ка, до чего просто я умею рассказывать!» — словно кричит нам сочинивший ее репортер. Моя версия (снизу) наделяет репортера достоинством человека, хорошо владеющего английским и умеющего связать три правильные фразы в логически единое целое.

Деление на абзацы — тонкая, но важная составная часть написания статей и книг в жанре нон-фикшн. Это дорожный атлас, постоянно подсказывающий читателю, как вы организовали изложение своих идей. Проанализируйте хорошую прозу, чтобы понять, как действуют ее авторы. Вы обнаружите, что почти все они мыслят абзацами, а не фразами. Каждый абзац — это отдельное целое, единое по смыслу и по структуре.

Переписывание

В переписывании заключена суть писательского ремесла — именно здесь кроется причина удачи или неудачи. С этой мыслью трудно смириться. Все мы питаем невольную симпатию к своему первому черновому варианту — мы не можем поверить, что он не родился на свет идеальным. Однако вероятность того, что это так, близка к 100 процентам. Большинству авторов не удается с самого начала сказать то, что они хотят, или сказать это настолько хорошо, насколько они могут. С новорожденным предложением почти всегда что-нибудь не в порядке. Оно неясно. Или нелогично. Или многословно. Или неуклюже. Или претенциозно. Или скучно. Или замусорено. Или насыщено штампами. Или лишено внутреннего ритма. Или может быть понято по-разному. Или не связано логически с предыдущим. Или… Короче говоря, чтобы сделать текст ясным и изящным, с ним необходимо как следует повозиться.

Многим людям кажется, что профессиональные писатели не прибегают к переписыванию и слова у них сами собой выстраиваются как положено. Наоборот, хорошие писатели подолгу корпят над своими сочинениями. Я никогда не смотрел на переписывание как на несправедливое бремя; я благодарен за каждую возможность улучшить то, что вышло из-под моего пера. Хорошая проза похожа на хорошие часы — она должна работать без сбоев и в ней не должно быть лишних деталей. Студенты не разделяют моей любви к переписыванию. Они считают его чем-то вроде наказания — дополнительных домашних заданий или сверхурочных тренировок. Если вы тоже из числа таких студентов, то я призываю вас смотреть на него как на дар, за который надо сказать спасибо. Вы не научитесь писать хорошо, пока не поймете, что главное в нашем деле — это непрерывный процесс, а не готовый результат. Никто не рассчитывает, что у вас все получится правильно с первого раза и даже со второго.

Что я понимаю под переписыванием? Я не хочу сказать, что нужно сочинять один вариант, а потом второй, совершенно другой, а потом еще и третий. В основном переписывать означает видоизменять, уплотнять и очищать тот сырой материал, который вы создали с первой попытки. Ваша главная задача — убедиться, что читатель сможет без всяких препятствий плыть по течению вашего рассказа от старта до финиша. Почаще ставьте себя на место читателя. Может быть, вам следовало еще в начале фразы сообщить ему то, что вы поместили в ее конец? Знает ли он, принимаясь за фразу Б, что вы совершили в ней сдвиг — сменили тему, время, тон, акценты — по сравнению с фразой А?

Давайте возьмем фрагмент из обычного журналистского очерка и представим себе, что это первый авторский набросок. В целом он не так уж плох — текст ясен и грамматически правилен. Но в нем полно шероховатостей: где-то автор забыл предупредить читателя о перемене места, времени и настроения, где-то его стилю не хватает разнообразия и живости. Моя цель состояла в том, чтобы добавить после каждой фразы те соображения, которые могли бы возникнуть у редактора при первом взгляде на этот текст. Мои замечания написаны курсивом и заключены в квадратные скобки. Еще ниже приведен абзац, отредактированный с учетом этих замечаний.

В былые времена соседи интересовались друг другом, подумал он. [Начните фразу с «он подумал…», чтобы сразу задать тон неторопливого размышления.] Теперь это, впрочем, уже не так. [Контраст, обозначенный словом «впрочем», должен появиться сразу. Начните с «однако». Кроме того, дайте понять, что речь идет об Америке.] Наверное, решил он, причина здесь в том, что в современном мире все заняты по горло. [Первые три фразы звучат довольно монотонно и потому усыпляюще; не превратить ли одну из них в вопрос?] Ему пришло в голову, что у людей нынче слишком много забот, а потому у них не хватает времени на старомодную дружбу. [По смыслу это предложение повторяет предыдущее; выкиньте его или сдобрите какой-нибудь конкретной деталью.] Но прежде в Америке все было по-другому. [Если вы вставили Америку выше, здесь она уже не нужна.] И он знал, что дело обстоит совершенно иначе в других странах, поскольку ему довелось провести не один год в маленьких городках Испании и Франции и он хорошо помнил тамошнюю жизнь. [Читатель еще в Америке. Используйте переходное словечко, чтобы перенести его в Европу. Кроме того, все предложение слишком дряблое. Разбить его на два?] У него даже возникло впечатление, что по мере того, как люди богатели и строили свои дома все дальше от чужих, они изолировали себя от главных жизненных ценностей. [Ирония зазвучала слишком поздно. Ее следует ввести раньше. Заострите парадокс, связанный с богатством.] Он был встревожен и другой мыслью. [В этом и есть вся суть абзаца. Сигнализируйте читателю, что сейчас будет самое важное. Откажитесь от слабой пассивной конструкции «он был».] Друзья покинули его тогда, когда он больше всего в них нуждался, а именно в пору его недавней болезни. [Перестройте фразу так, чтобы она кончалась на «больше всего», — последнее слово застревает в сознании читателя, и от него зависит сила высказывания. Придержите болезнь для следующей фразы — это отдельная мысль.] Это выглядело так, будто они сочли его виноватым или поймали на чем-то постыдном. [Назовите здесь болезнь в качестве основания для стыда. Выбросьте «виноватого» — раз стыдно, значит, виноват.] Он вспомнил, что читал о каких-то отсталых племенах в дальних уголках земли, где больных изгоняют из общества, но ему никогда не приходилось читать о подобных ритуалах в Америке. [Предложение начинается вяло и остается инертным и скучным. Разбейте его на более короткие. Подчеркните иронию, переходящую в сарказм.]