Рашид Гизатулин - Сенька-гармонист

Но очередные умилённые просьбы Бекбишевой и Зарубина заставили Лидию Ивановну согласиться. Положив на стол рядом с ватманом связку ключей, Лидия Ивановна предупредила:

– Только долго не задерживайтесь, а если будет сильный дождь, то уж лучше немного тут переждите, но по-любому к девяти вечера ключи чтобы были у меня. И этот стул, то есть обломки, отнесите в школьную канцелярию для составления акта на списание.

– Ну конечно, конечно, Лидия Ивановна, мы быстренько! – радостно ответила Аллия. – В полдевятого с ключами обязательно будем у вас.

Надсадным скрипом тяжёлая дубовая входная дверь, закрывшаяся за Лидией Ивановной, как бы подтвердила, что они остаются в школьном классе совершенно одни.

– Ну и что ты хотела мне сказать? – глянув на Аллию, спросил Валера.

– Когда?

– Когда положила фломастер на ватман и грохнулась вместе с обломками стула на пол.

– А-а-а-а, – многозначительно словно пропела Аллия. – А ты не боишься?

– Чего?

– Ни чего, а кого.

– Ну кого?

– Спиридонова этого.

– А чего его мне бояться?

– Ведь он же тебе морду может набить за эту статейку.

– А тебе?

– Меня он тронуть не посмеет – я всё-таки, как-никак, дама.

– Ну вот тогда немножечко меня послушай, разлюбезная моя дама. Во-первых, я не могу смотреть, как этот лодырь и разгильдяй с его выдающимися способностями не желает прогрессировать в мир совершенства, во-вторых…

– Ну довольно, довольно, – чуть ли не прокричала Бекбишева, – а то придётся целых полчаса слушать твои философствования. Скажу лишь одно: ты мне нравишься. Ты не трус, как Андрей Завьялов – наложил полные штаны и дал дёру, не желая, видимо, связываться с этим Спиридоновым!

Слегка опешивший Валера удивлённо проговорил:

– Так мне он сказал, что бабушка заболела и ему надо срочно идти к ней.

– Слушай ты его больше!

– А почему всю эту правду ты не сказала Лидии Ивановне? Выходит, ты её обманула – придёт да нарисует…

– Знаешь что, Зарубин, мне больше делать нечего, как во всех мельчайших подробностях докладывать Лидии Ивановне, кто что кому сказал и кто кого боится!

– Вот дела… – задумчиво проговорил Валера и словно застыл в раздумье. – А кто же будет рисовать этого лентяя и бездельника?

– Брат мой нарисует.

– А он что, может рисовать?

– Ещё как! – улыбнулась Бекбишева.

– Ну это тогда меняет всё положение в наилучшую сторону, ведь наш горе-художник не особо блистает талантом.

– Ну всё, хватит разглагольствовать, времени и так в обрез! Дописывай свою статейку, а я тут чуть пониже от будущей карикатуры пару куплетиков приделаю, ещё немного потрудимся над оформлением – и заберу стенгазету домой. А завтра к вечеру, как только брат приедет из города, попрошу его, и он уж постарается разукрасить этого прохиндея Спиридонова – вся школа обхохочется. И не поленюсь в понедельник с утра прийти вместе со старшеклассниками и вывешу сей шедевр в школьном коридоре на всеобщее обозрение. Глядишь, может, и прозреют наши оболтусы да хоть немножечко станет им стыдно.

Лёгкие перекаты отдалённого весеннего грома и окрепший ветер словно предупреждали о предстоящей непогоде, вечернее небо основательно заволокло тёмно-свинцовыми тучами. Мелкие капли дождя, весело барабаня по двум большим окнам, грустно приговаривали: «Спешите домой, спешите домой».

Выпрямившись и отвернув чуть в сторону голову, Валера, громко чихнув, проговорил:

– Аллия, а ты не задумывалась, почему гром и молния стали в апреле шандарахать? Моя бабка мне говорила, что раньше грохотать начинало только в мае.

– Зарубин, надо больше смотреть по телевизору научные передачи и хотя бы немного интересоваться познавательной литературой, а не в компьютере целыми вечерами стрелялками всякими развлекаться.

– Да при чём тут компьютер, Бекбишева?!

– Да при том! Если тебе ещё не известно, Гольфстрим начал менять своё направление, и весь климат на нашей Земле в скором времени в корне поменяется.

– А почему он стал менять своё направление?

– А потому, Зарубин, что все мы, то есть человечество, бездумно стали относиться ко всему окружающему. А если проще, к примеру, чтобы тебе было более понятно, взять ведро солярки и вылить в ваш колодец. Что будет с этим колодцем?

– Ну ты даёшь, Бекбишева! Что же там будет?

– Ясно что.

– А при чём тут ведро солярки?

– А при том, Зарубин, что в океаны и моря уже вылили миллионы тонн нефти и всякой гадости и продолжают лить. Так что скоро не только весь климат поменяется, а как бы что не похуже случилось.