Рашид Гизатулин - Сенька-гармонист

– А откуда, откуда ты всё это знаешь? – радостно шелестели листья вслед улетающей сороке. – Да не может быть! А мы-то за столько лет, засыпая и возрождаясь вновь, впервые всё это услышали.

Вечерние сумерки, словно сжимаясь невидимым природным обручем, становились темнее и темнее, ветер, вновь усилившись, всё так же пестрил белыми снежинками с дождём окружающее пространство.

Ближе к полуночи сорвавшийся с ветки верхний лист прошелестел:

– Ра-а-аз.

Ему дружно ответили остальные:

– Два, три, четыре, пять, шесть, семь.

Ранним утром, чуть забрезжил рассвет, сорока, прилетев, вновь расположилась на том же дорожном знаке. Она пристально смотрела на молодую берёзку, вид у неё был несколько опечаленный. По-видимому, она хотела добавить ко всему сказанному самое главное: «Берёза – светлая красавица лесов, о ней написано много стихов, спето и поётся много песен, нарисовано много картин. Берёза – одно из самых красивых и распространённых деревьев в нашей стране…» Но листьев уже не было.

Мелко накрапывающий весенний дождь за окном городской школы Славке Комелеву преподносил умиротворённое состояние из-за ожидаемых в скором времени летних каникул с беззаботным времяпровождением.

«Сразу же в деревню, – думал он, – к дедушке! У него в летнем саду своя небольшая пасека, мёду прямо-таки завались. И никаких тебе: «Куда пошёл?», «Пора спать», «Лодырь, бездельник» – и тому подобного… А утренняя рыбалка на удочку в озере, таких карасей ни в одном магазине не сыщешь!»

Тихо чихнув в цветастый платочек, Сания Муртазина, искоса глянув на Славку, внимательно слушала учителя географии Валентина Дмитриевича.

«Расчихалась тут», – подумал Комелев, наклонившись за ручкой, которую уронил на пол. Вернувшись в первоначальное положение, замер от увиденного: на краю стула, на котором сидела Муртазина, лежала сторублёвая купюра, которая выпала из бокового кармана Сании, когда она в спешке доставала платочек.

В одно мгновение по мозговым извилинам Комелева пролетели противоборствующие желания. Первое – указав на выпавшие деньги, вернуть; второе – овладеть ими, тем более что подвернулся такой удобный случай. «А там поди докажи, в карман же я не залазил…»

«Вернуть надо, вернуть, неудобно как-то», – думал Славка, а сам, протянув опущенную руку с растопыренными пальцами к стулу, осторожно взял изогнутую банкноту и, зажав её в кулаке, посмотрев на Санию, украдкой отправил во внутренний карман костюма.

«Вернуть надо, вернуть, вдруг заметит… Миллионер нашёлся – разбрасываться деньгами! Сидит тут, расчихалась… – и, успокоившись, окончательно решил: – Будем считать, что мне крупно повезло, так как эти деньги она вполне могла выронить на перемене где угодно».

Старательно дослушав заключительный этап последнего урока, после прозвеневшего звонка вместе со всем классом Славка пошёл домой. При выходе из парадных дверей он увидел, как Сания Муртазина, взволнованная, побежала назад, в класс. Он догадывался, что эти деньги были выделены на что-то необходимое, так как девочка жила в многодетной семье неподалёку от него, и, усмехнувшись, подумал: «Ага, всполошилась, обнаружила пропажу! Давай-давай, ищи ветра в поле…»

Майское солнце, выглянувшее из облаков, словно приветствуя Славку, добавляло к умиротворённому состоянию очередной перечень: «А вечерние костры с друзьями на краю деревни с запечённой в них картошкой, ночлег в душистом сеновале, субботний деревенский банный запах, поспевающая черешня в садах…»

На другой день, весело шагая по тротуару, зайдя в магазин и купив мороженое на деньги Муртазиной, Славка Комелев был так доволен, что, проспав первый урок, без зазрения совести отрапортовал по телефону эсэмэской матери, задержавшейся после ночной смены в районной поликлинике: «Люблю, целую, на занятия пошёл вовремя».

В переполненном троллейбусе по дороге в школу, удобно расположившись в кресле, взирая на стариков и женщин преклонного возраста, даже не предложил занятое им место. А в школе, перед уроком списав домашнее задание по математике у одноклассника, выдал за своё. Он даже не посчитал нужным вернуть деньги однокласснице: зачем, пусть не теряет.

Возвращаясь из школы, Славка Комелев был счастлив, ему не было стыдно.

Осенний ранний вечер провинциального городка, расположенного по левую сторону Волги, был сумеречно-ветреным.