Рашид Гизатулин - Смерч из параллельного мира

Серёжа, булькая пузырями, засмеялся и, словно заикаясь, сказал:

– Да я это, это я и так имею, сколько хочу, – чем окончательно обескуражил Водяного. Он стал грустным и таким печальным-печальным, что Серёже даже стало жалко этого неказистого и, наверное, совсем одинокого существа, у которого, по-видимому, ничего и нет, кроме речных ракушек в ушах.

– А вообще, зачем тебе мой кораблик? – спросил Серёжа.

Водяной, словно встрепенувшись, ответил:

– Я хочу поплыть далеко-далеко в кругосветное путешествие, а вот такого кораблика всё нет и нет, одни только щепочки, неказистые лодочки да дощечки с гвоздиком посередине. А на них далеко не уплывёшь.

Серёжа радостно протянул обеими руками кораблик Водяному и сказал:

– Ну вот так бы сразу и попросил по-хорошему, а то дай, отдай взамен какую-то жизнь…

Водяной радостно забулькал большими пузырями:

– Ну тогда я тебе, кроме жизни, подарю ещё ракушку. Правда, она маленькая, окаменевшая и не очень красивая, но зато этой ракушке миллион лет.

И Водяной положил ему в карман пуховичка ракушку.

– Ну а теперь держись крепко-крепко за мою бороду, я тебе помогу добраться до берега. Там тебя, наверное, вовсю ищут! – И, обмотав маленького Серёжу водорослями от своей бороды для надёжности, стремительно поплыл в сторону берега…

«Ну а потом?» – спросите вы.

А потом Серёжу с температурой лечили. Подарки, привезённые тёте Тане, возмущённые папа и мама отдавать сперва не хотели. Серёжа кричал, что тётя Таня ни в чём не виновата, это он сам туда побежал, не послушав её. И вообще, его спас дедушка Водяной, которому он подарил кораблик, а не тот рыжий мальчик с его папой, которые могли бы и не делать ему искусственное дыхание и которым зазря дали медаль за спасение утопающих.

После этого подарки тёте Тане сразу отдали, а мама, чем-то сильно напуганная, куда-то убежала и вернулась уже с доктором, который Серёжу лечил. Он сказал, что всё самое страшное позади, и сделал ему больнющий укол. Серёжа про Водяного больше никому не рассказывает, а то опять придёт доктор…

Потом тётя Таня с папой жарко истопили баню. Когда на небе стали появляться звёздочки, папа, мама, тётя Таня и Серёжа, счастливые, сидели неподалёку от печи за столом и пили чай с душистым малиновым вареньем, ожидая пирог с капустой, который был вот-вот на подходе. Мама, весело смеясь, радовалась, как здесь всё прекрасно, а маленький Серёжа, с загадочной улыбкой поглядывая в своей ладошке на окаменевшую ракушечку, которой миллион лет, размышлял: «А домой, наверное, ехать всё-таки придётся. Мама с папой будут сильно переживать…»

Неподалёку от большого города располагался рабочий посёлок, где также были дома, магазины, Дом культуры и школа, но не такие большие и красивые, как в самом городе, а некоторые жилые дома, стоящие неподалёку от новых многоэтажек, не имели даже элементарных удобств, к которым многие из нас уже давным-давно привыкли.

На окраине этого посёлка высилась большая заводская труба, дымя шлейфом серого дыма в заоблачную даль синего неба. Временами за высоким тёмным заводским забором что-то сильно громыхало и скрежетало и белые клубы пара с неприятным запахом разносило ветром по всей округе. Даже неугомонные воробьи и длиннохвостые сороки, сердито чирикая и стрекоча, спешили быстрее улететь в ближайшую лесопосадку и не прилетали до тех пор, пока воздух не очищался.

А на заброшенном пустыре за этим заводом протекала небольшая речка, кем-то когда-то шутливо названная Родничок. Но дяденьки и тётеньки с уверенностью утверждали, что на самом деле эта речка раньше была чистой и полноводной, а по её берегам в зарослях били родники с чистейшей ключевой водой, которую мы сейчас покупаем в магазинах.

На удочку в реке ловились карпы, сазаны и караси, а раков было превеликое множество. Но как-то не особо во всё это верилось.

Заросшая камышом, обмелевшая, по берегам захламлённая пустыми пластиковыми бутылками и пакетами, размокшими картонными коробками и в довершение ко всему накрытая поверху, словно затхлым ковром, буро-зелёной ряской, – эта речка скорее напоминала болото с нечистью, которую вы иногда видите по телевизору.

Но тем не менее неподалёку от берега на небольшой возвышенности стоял красивый домик со светло-голубыми ставнями, с журавликом на крыше, с расписной узорчатой калиткой, огороженный невысоким аккуратненьким забором, как бы подчёркивая, что не всё у нас здесь плохо. А во дворе за этим заборчиком разгуливали разноцветные курочки, шипящие индоутки и гуси, которые своим громким гоготанием ну очень были недовольны совместным проживанием и нередко поклёвывали крепким бледно-красным клювом своих соседей, как бы подчёркивая тем самым, кто здесь хозяин.