Томас Френч - Джунипер. История девочки, которая появилась на свет слишком рано

Я поцеловала его, чтобы заставить замолчать и забыть обо всех предыдущих или настоящих конкурирующих со мной женщинах, а также его сути, которая боялась начать все сначала. Я поцеловала его, словно говоря: «Если ты никогда этого не сделаешь, то будешь жалеть весь остаток своей долгой статичной жизни» .

«Почему я?» – спросил он через несколько часов. Его рубашка была смята, а волосы растрепаны. Ничто не помогало ему побороть неуверенность в себе. Он, несомненно, был пьян от любви, но растерян.

Я продумала свой ответ. Он интересовался миром, его историей, богатством, его силами и противодействующими силами. Казалось, что вся сумасшедшая красота земного шара отражалась в нем, а когда я была рядом, и во мне.

Как-то днем я ехала на машине домой и поняла, что мне срочно нужно в туалет. Уверенная в том, что найду внутри чистую уборную, припарковалась у Вашингтонского кафедрального собора. Я прошлась по зданию – величие этого памятника не входит в границы понимания человека. Свет полуденного солнца струился сквозь витражные окна. Начиналась служба, и я решила остаться.

Религиозной я себя не считала, но была влюблена, а любовь для меня подобна вере.

Я поставила свечку, подумав о том, как мир вращается вокруг Тома, наполняя его природными силами. Я надеялась, что внутри у него что-то екнет.

Через несколько месяцев я переехала во Флориду и начала работать. Том звонил ночами. Я ждала этих звонков.

«Ты похожа на огромный неизведанный континент, – однажды сказал он, – и я мог бы бродить по нему вечно».

Он уделял мне внимание, слушал, помнил, что я ему говорила, и старался обдумывать мои слова. С ним я стала лучше понимать себя. Все, что имело для меня значение: любовь, литература, воспитание детей, – он пылко со мной обсуждал. Том был лучшим из тех, кого я знала.

«Письмо – это концентрированная форма внимания, – говорил он мне. – То же самое касается пения, поцелуев и молитв».

Он утверждал, что любит меня, и сказал, что расстанется со своей подругой, но не сделал этого. Он не хотел причинять ей боль. Ему нужно было время, чтобы «все осознать».

«Я слишком много думаю», – говорил он мне.

«Я не могу разорваться».

«Я решил дать себе немного времени».

Недели сменялись месяцами, а месяцы – годами. Я писала о нападении петуха, о гонках на мусоровозах и о мужчине, который двадцать шесть лет провел в камере смертников. Меня дважды повышали, и я получила работу своей мечты. Мой новый босс Майк Уилсон, один из ближайших друзей Тома, вскоре стал и моим другом. Из маленького кабинета с окном я наблюдала за Томом.

Я купила дом с четырьмя спальнями и разделила его с бойким и эмоциональным веймаранером по кличке Хаклберри. Дом был слишком большим и оттого пустым, и я чувствовала себя еще более одинокой.

Все свободное время я проводила, обустраивая свое гнездышко: счищала краску, ставила забор, выращивала стрелицию. Я заменила дверные ручки, петли, наружную облицовку, плинтусы, люстры, вентиляторы, повесила качели на ветку большого живого дуба.

Я выкармливала щенков, помогая местной организации по защите животных. То, что однажды побудило меня попытаться спасти голубую сойку, вышло наружу. На сегодняшний день я вырастила сотни щенков для четырех разных приютов из трех городов. Моя мама, жившая неподалеку, кормила их из бутылочек, разговаривала с ними и качала на руках, как пушистых внуков.

Я уже знала, на каком дереве устрою шалаш.

Том появлялся в моей жизни и исчезал. Он купил тесный блочный дом, который я терпеть не могла. Мне казалось, что это явный знак нашей несовместимости. Пока Том колебался, я встречалась с другими хорошими мужчинами, которые были свободны, уверены в себе, привлекательны, любили собак и хотели детей. Однако в итоге я переставала отвечать на их звонки.

Рик, мой первый парень, однажды сказал мне прямо: «Знаешь, за кого ты должна выйти замуж? За Тома Френча».

«Ага, – ответила я, – этот парень – настоящая катастрофа».

Тем не менее я желала только Тома. Я просто не могла заставить себя желать кого-то другого. Я отказывалась верить в то, что его напуганная и растерянная сущность, которая открылась мне, реальна. Внутри скорлупы был парень, который не просто любил Спрингстина [1] Брюс Спрингстин – американский рок- и фолк-музыкант и автор песен. , а семьдесят раз ходил на его концерты, всегда стоял в первом ряду и громко подпевал. Он не мог просто сочинить рассказ, ему нужно было потратить пять лет на роман из девяти частей. В действительно важные вещи он вкладывал все свои силы. Он ничего не делает наполовину. Даже в пятнадцать лет я это знала.