Джеймс Купер: Следопыт, или На берегах Онтарио

Кэп впервые за время их знакомства посмотрел на тускарору с легким презрением, однако проследил взглядом за рукой и глазами индейца, устремленными на то, что казалось лишь клочком пустого неба, чуть повыше лиственной равнины.

– Вот-вот, этого-то я и ожидал, когда уходил с побережья на поиски какой-то пресноводной лужи! – снова заворчал Кэп, пожимая плечами, словно человек, окончательно пришедший к какому-то выводу и не желающий тратить слова попусту. – Возможно, это и есть Онтарио, но оно с таким же успехом уместилось бы у меня в кармане. Надеюсь, когда мы до него доберемся, нам можно будет развернуться там на нашей лодке… Однако, Разящая Стрела, если где-то рядом есть бледнолицые, не мешало бы нам с ними повидаться.

Тускарора в знак согласия низко склонил голову, и весь отряд начал спускаться с корней поваленного дерева. Едва спрыгнув наземь, Разящая Стрела сказал, что отправится к огню и выяснит, кто его зажег, а жене и остальным своим спутникам посоветовал вернуться к лодке, которую они оставили на соседней реке, и там его подождать.

– Ну нет, вождь, это бы еще годилось при промере глубины или на небольшой прогулке по взморью, – возразил старый Кэп, – в неизвестной же местности страшновато отпускать лоцмана так далеко от корабля. С вашего позволения, я пойду с вами.

– Чего хочет брат мой? – спросил индеец степенно, нисколько не обижаясь на столь ясно высказанное недоверие.

– Не расставаться с вами. Разящая Стрела, только и всего! Я пойду с вами и переговорю с незнакомцами.

Тускарора не стал возражать, но тем наставительнее приказал вернуться к лодке своей покорной и терпеливой жене, только изредка решавшейся вскидывать на него свои большие черные глаза, в которых читались уважение, и страх, и любовь, преданная и нежная.

Но тут запротестовала Магни. Отважная и решительная в минуты невзгод и испытаний, она все же была женщина, и мысль остаться одной, без защитников, в этой дикой пустыне, всю необъятность которой она только что измерила глазами, показалась ей такой страшной, что она выразила желание пойти с дядей.

– Прогулка будет мне только полезна, достаточно я насиделась в лодке, – уверяла она, и ее личико, побледневшее было от испуга, как она ни крепилась, чтобы скрыть свое волнение, снова расцвело румянцем. – Среди этих людей, возможно, есть и женщины.

– Что ж, не возражаю, пойдем. Это всего в каком-нибудь кабельтове 1отсюда. Мы вернемся еще за добрый час до захода солнца.

Обрадованная девушка, чье настоящее имя было Мэйбл Дунхем, присоединилась к мужчинам, тогда как Июньская Роса – ибо так звали жену Разящей Стрелы – покорно побрела к реке; она так привыкла к повиновению и лесному сумраку, что совсем не испытывала страха.

Трое остальных, осторожно выбравшись из бурелома, вышли на опушку и направились в ту сторону, где курился дымок. Разящей Стреле достаточно было посмотреть разок-другой, чтобы выбрать нужное направление, тогда как старик Кэп долго и обстоятельно сверялся с карманным компасом, прежде чем углубиться в лесную чащу.

– Плыть, доверившись собственному носу, может, и годится для индейца, Магни, но наш брат, опытный моряк, знает цену этой стрелке, – говорил дядюшка, идя по следам легко ступающего тускароры. – Америку бы вовек не открыли, поверь, если бы Колумб полагался только на свой нюх. Что, дружище Разящая Стрела, приходилось тебе видеть такую штуковину?

Индеец обернулся, мельком взглянул на компас, который Кэп держал перед собой, словно проверяя по нему курс, и ответил с обычной серьезностью:

– Глаз бледнолицый. Тускарора довольно голова. А теперь, Соленый Вода, – так индеец величал своего спутника, – нет язык, пусть будет один глаз.

– Он говорит, дядюшка, что нам следует помалкивать; опасается, должно быть, людей, с которыми нам предстоит встретиться.

– Индеец всегда осторожен, когда идет в дозор. Ты заметила, как он осмотрел затравку у своего ружья? Не мешает и мне проверить пистолеты.

Спокойно отнесясь к этим приготовлениям, ибо она привыкла к ним за долгое странствование в лесной глуши, Мэйбл шла быстрым, упругим шагом, не уступающим легкостью походке индейца, следуя по пятам обоих мужчин. Первые полмили странники ограничивались молчанием, но дальнейший их путь потребовал новых мер предосторожности.

В лесу, как обычно под густым навесом ветвей, глаз видел только высокие стволы деревьев. Все живое здесь было устремлено к солнцу, и они шли под лиственным шатром, словно под естественными сводами, опиравшимися на мириады неотесанных колонн. Но за каждой такой колонной или деревом мог притаиться недобрый человек, охотник, а то и враг, и, по мере того как Разящая Стрела быстро подвигался туда, где, как подсказывало ему безошибочное чутье, должны были находиться люди, поступь его становилась все неслышнее, глаза все зорче пронизывали лесной сумрак, и он все осторожнее жался к деревьям.