Lib.ru/Современная литература - Евпланов Андрей Яковлевич. Коллекционер

в Измайловском парке во время одной из своих "конспиративных" встреч.

После несчастья, которое ее постигло, эта фотография стала для нее чем-то

вроде иконы. С ней она разговаривала долгими ночами, когда жизнь сына

держалась на волоске, просила его не уходить.

- Давай, поиграем, - сказала Женя, подмигнув сыну.

Она вырвала листок из блокнота, в котором отмечала квадратиками

дни болезни Жеки, написала несколько слов, достала с полки диск, и вместе с

запиской вложила его в конверт.

Будылин сунул диск в карман своего нелепого пиджака, Паша отсчитал

пять зеленых сотен, и они вполне довольные покинули квартиру Завьяловых.

Будылин не скрывал, что доволен исходом операции, Пол, в общем, не

слишком жалел о непредвиденных затратах. Они уже мчались по

направлению к Кирсановке, когда Будылину вдруг пришло в голову

заглянуть в конверт. Там он обнаружил диск группы "Пинк Флойд" и

записку, в которой говорилось: "Господин, Будылин, надеюсь, покупка вас

не разочарует -это лучшее из того, что было в моей коллекции".

Жил был где-то на Урале мальчик Сеня, не отличавшийся ни умом, ни

прилежностью - что ни ляпнет - все невпопад. Дети его поднимали на смех,

взрослые поставили на нем крест, а ему хоть бы хны: ел с аппетитом, гонял

мяч во дворе, щелкал орешки, пока не почувствовал, что у него обломался

зуб. И это новое, острое в прямом смысле слова ощущение, ему понравилось.

Чтобы испытать его еще и еще, Сеня потихоньку стал трогать обломок зуба

кончиком языка, и это занимало его настолько, что все прочее отошло на

второй план.

Бывало, его одноклассники на переменах травят анекдоты, говорят о

футболе или носятся как угорелые, а он стоит в сторонке и трогает языком

свой зуб. На уроках он перестал вертеться, плеваться жеваной промокашкой

и тянуть руку, чтобы отпроситься в уборную.

Первыми почувствовали в нем перемену девочки - они стали

воспринимать его всерьез: все мальчишки такие идиоты, а этот задумчивый,

почти загадочный, стоит в стороне, и сморит на все, как какой-нибудь

Печорин. Потом учителя - он так многозначительно молчит, что его даже

спрашивать как-то неловко, такой серьезный юноша не может не знать урока,

просто по какой-то причине не считает нужным раскрываться до конца, и у

них рука не поднималась ставить ему двойки.

И вот этот малый с печатью великой думы на челе мало помалу стал

делать карьеру. Сначала его выдвинули в комсомольское бюро, и он вполне

оправдал доверие - старшие товарищи не услышали от него ни одного

ошибочного суждения, и, когда потребовалось выбрать секретаря

комсомольской организации, то оказалось, что он единственный, кто

устраивает всех.

После школы Семена пригласили на работу в райком партии, на

должность инструктора. Он и там "борозды не испортил", и за какой-нибудь

год вырос до заведующего отделом.

К тому времени страна стронулась с насиженного десятилетиями места

и понеслась в неведомую даль по пути ускорения и перестройки. На самый

крупный в городе завод из центра прислали нового директора - прораба

перестройки. Тот первым делом разогнал кадры, которые достались ему от

старого руководителя, и назначил "своих". Вот только секретаря партийной

организации среди "своих" не оказалось. Пришлось ему выбирать из

местных деятелей, и, конечно же, выбор пал на Семена - подтянутый,

опрятный, а самое главное не страдает словесным поносом - надоели эти

трещотки, которые мешаются под ногами.

Поднять завод с колен новый директор не успел, зато удачно

приватизировал предприятие. Семен ему палки в колеса не ставил и уж этим

был хорош. Когда директор стал депутатом, и уехал в Москву на повышение,

то прихватил с собой и "комиссара" - парень, конечно, не семи пядей во лбу,

зато умеет держать язык за зубами, что в наше время качество редкое.

Столичная политическая тусовка тогда удивительно напоминала

собрание самых невероятных насекомых, нечто подобное инсектариуму в

зоопарке, где прыгающие, ползающие и порхающие, скользкие, лохматые и

чешуйчатые твари на виду у публики жрали, испражнялись, спаривались,

окукливались и откладывали яйца.

На этом фоне застегнутый на все пуговицы молодой человек из

Мухосранска с портфелем, в котором среди бумаг шефа лежали два

бутерброда с сыром в полиэтиленовом пакете, казался воплощением

чистоплотности и порядочности.