Роман Арбитман - Антипутеводитель по современной литературе. 99 книг, которые не надо читать

Люди входят в книжный супермаркет, и у них разбегаются глаза: «Что бы почитать?» Подобно младенцу, который инстинктивно стремится к самому яркому, читатель-неофит чаще всего выбирает книги, руководствуясь не разумом, а инстинктами. Когда фамилия автора на слуху, рука читателя сама тянется к кошельку. Когда автора представляют как лауреата какой-нибудь известной премии, у его книг еще больше шансов. Когда автор (писатель или политик) вдобавок ко всему мелькает в телеящике, то любое произведение его может запросто стать лидером продаж. Но… Но вы же не младенцы, верно? Вы взрослые люди. Положите кошелек обратно в карман или в сумочку и для начала задумайтесь.

Вы наверняка знаете, что в мире ничто не вечно, а тем более такая хрупкая вещь, как талант. Тот, кто когда-то писал хорошо, теперь может писать посредственно. Тот, кто раньше писал посредственно, теперь может писать омерзительно. Писатель порой смахивает на рыбака, который долго удил свою рыбешку в мелком озере сюжетов и тем, со временем переловил всю — и остался на берегу с бесполезной удочкой. Так что, снимая с полки новую книгу когда-то гремевшего автора, вы рискуете прикупить банку с тиной и десятком головастиков.

А еще вы должны помнить, что издание книг — это род бизнеса, и маркетологи — люди умелые. Существуют отработанные десятилетиями издательские стратегии: выпускать отнюдь не самое замечательное, а то, что быстрее продается. Лучше покупаются знакомое лицо, былые заслуги, раскрученная фамилия, лихое название, киношная обложка, громкий медийный скандал. Таким образом, ставить знак равенства между лидерами продаж и произведениями, достойными вашего чтения, — это все равно что объявлять лапшу быстрого приготовления самым качественным и самым полезным для здоровья продуктом.

И еще. Многие из авторов, чьи книги по тем или иным причинам регулярно попадают в первые строки рейтингов, громогласно объявляют в интервью, что на отрицательные мнения им наплевать, а критику они принципиально не читают (хотя врут: еще как читают!).

Именно подобные сочинители изо дня в день стараются убедить публику в том, что-де всякий литературный критик — это несостоявшийся писатель. Его поступками, мол, движут комплексы, и прежде всего — чувство зависти к творцам бестселлеров, выходящих умопомрачительными тиражами. При таком подходе критик начинает смахивать на диверсанта, который подкрадывается в ночи к бочкам с превосходным медом, чтобы подбросить в каждую ложку дегтя, — и тем самым подгадить всякому, кто успешен. Но раз уж мы с вами выяснили, что между успехом книги и ее литературным качеством необязательно ставить знак равенства, пора признать наконец: главное содержимое всех этих бочек — далеко не мед, а часто совсем наоборот. Критику нет смысла отравлять колодцы, вода в которых безнадежно протухла. А вот поставить рядом предостерегающую табличку «Внимание! Опасно для здоровья!» — его профессиональная обязанность. Роль этого предупреждения об опасности и исполняет наш «Антипутеводитель».

Автор взял на себя смелость прочесть наиболее заметные книги последних трех лет, выбрать наименее удачные (или попросту скверные) и поведать о них современному читателю.

Совокупный тираж 99 книг, о которых здесь будет рассказано, — миллионы экземпляров. Это в тысячи раз больше, чем тираж самого «Антипутеводителя». Силы неравны, итог противостояния предрешен: в борьбе человека с конвейером всегда побеждает конвейер. Однако это вовсе не повод для того, чтобы заранее отступить, уклоняясь от баталии. Вероятный финальный проигрыш в будущей войне за читателя не означает, что проиграны будут все конкретные битвы. Четыре части книги — четыре таких сражения.

Вперед, вперед, труба зовет! Верный Росинант уже под седлом.

Слово «беллетристика» смахивает на слово «баллистика». Второе происходит от греческого слова, означающего «бросаю»: это наука, которая изучает законы движения снарядов, пуль и так далее. Первое же слово ведет начало от французского belles-lettres, то есть «изящная словесность». За достаточно долгий срок, пока на свете существует баллистика, сфера этой науки практически не поменялась: пули все равно остались пулями, снаряды снарядами, и траекторию их движения по-прежнему определяют законы физики и математики. А вот значение понятия «беллетристика» изменилось, причем довольно круто: в XIX веке это еще был синоним слова «проза», но уже в середине XX столетия ту же мишень окончательно перенесли со строгого военного стрельбища в ярмарочный тир, где меткий стрелок мог получить призовую игрушку — надувного крокодила или плюшевого жирафа.