Lib.ru/Современная литература - Евпланов Андрей Яковлевич. Коллекционер

ресторане ему подали очень вкусное блюдо. Он спрашивает: "Как

называется, слушай? Я поеду к себе в Баку, такое же закажу, чтобы друзей

угостить". Официант говорит - миноги называется, дорогой - ми-ноги. Если

забудешь, вспоминай так: первая часть слова - это нота, а вторая - самое

прекрасное, что есть у женщины. Человек вернулся в Баку, пригласил друзей

в ресторан, хотел заказать блюдо и, конечно, забыл как оно называется.

Знаешь, говорит официанту, принеси мне то, что состоит из ноты и самого

прекрасного, что есть у женщины. Тот сказал - хорошо, и принес ему

сисиськи.

Хозяину хотелось казаться веселым и гостеприимным, но весь его вид

говорил о том, что ему осточертели халявщики, особенно старые

бесстыдники и люди в шлепанцах.

Человек в домашних тапочках, однако, есть не стал, за кофе заплатил, а

старик ограничился бесплатной яичницей и чаем.

- Ты, Самед, запомни, если какой произвол со стороны властей, я тебя

всегда выслушаю, - официальным тоном заявил Общественность. - Пусть не

думают кровососы, что на них нет управы в этом антинародном государстве.

Мы им жопу-то надерем за милую душу.

- Что же вы, такой бескомпромиссный борец за справедливость, а

пользуетесь, можно сказать, своим служебным положением в личных целях, -

попытался усовестить старика Будылин.

Но тот был непробиваем:

- Во-первых, я лицо не официальное, а, стало быть, не могу

злоупотреблять служебным положением. Во-вторых, не гуманно отказывать

человеку в выражении добрых чувств. В-третьих, не грех попользоваться за

счет мелкого хищника капитализма. А в-четвертых, знаем мы этих

черножопых, небось, не обеднеют, если покормят представителя

общественности.

Спорить с ним было бесполезно, Будылин до самого дома Солдатова не

проронил ни слова. Дом и вправду производил впечатление необитаемого, на

воротах висел замок, калитка была опечатана. На звонок никто не

откликался.

- Со стороны леса, в заборе есть лаз, там доски плохо прибиты, - сказал

Общественность.

Такая осведомленность показалась Будылину странной - уж не сам ли

борец за справедливость сковырнул доску для каких-то своих целей, но

сейчас это оказалось кстати.

Не нужно было быть следопытом, чтоб определить, что лазом часто

пользовались, крапива у забора была вытоптана. Едва заметная тропинка,

петляющая между сосен, вела к дому, но не к парадному входу, а к

стеклянному павильону, примыкающему к даче. Там вероятно был устроен

зимний сад, как это сейчас принято у богатых. Общественность уверенно

направился туда.

"Партизан хренов, - усмехнулся про себя Будылин, - уже все облазил".

И, как будто в подтверждение его мысли, Общественность подошел к

стеклянной двери оранжереи, достал из портфеля пилку для ногтей, и

принялся ковырять ею в замке.

- Может лучше динамитом, у вас с собой нет? - попытался шутить

Будылин.

- Заткнись, - огрызнулся старик, не отрываясь от своего занятия.

Но медвежатник из него оказался никакой, замок открываться не хотел,

и тогда Общественность, что есть силы, саданул портфелем по стеклу.

И тут за дверью появилась Кира и сказала:

- Будылин, ты почему в тапочках?

- Кто-то кричал.

- Я тоже слышала, но думала, что мне показалось. Да вы входите, раз

уж пришли, - Кира открыла дверь и впустила ночных гостей.

Они прошли через зимний сад в гостиную, где на полу валялись

обрывки журналов, осколки посуды, окурки, бутылки из-под пива.

Впечатление было такое, что тут чудила компания подростков.

На самом деле, это были следы пребывания милиции, которая только

на второй день после убийства Солдатова пожаловала в его загородный дом.

К тому времени Кира уже знала, что случилось нечто непоправимое. Нет, в

поселке она не бывала и не интересовалась тем, что там происходит. Просто

ее животное чутье подсказывало, что нужно как можно быстрее исчезнуть из

этого дома, затеряться в городе, уехать к черту на кулички, чтоб никто не

достал. Но в городе у нее никого не было, с Будылиным она рассталась

плохо, прилюдно назвала его пидором, пыталась шантажировать и

прихватила с собой из офиса дорогой ноутбук. При таких обстоятельствах,

конечно, ни о каком возвращении и речи быть не могло. И не потому, что

Будылин был злопамятен или принципиален, а просто он ею уже наигрался.

Он был не из, тех, кто испытывает сентиментальные чувства к старым