Николай Караев - Сквозь мутное зеркало и что там увидел Филип Дик, или Империя и не побеждала

«Распалась связь времён» куда интереснее: герой, некто Рэгл Гамм, живёт себе, в ус не дуя, в провинциальном городке, где единственное развлечение — логические задачки в местной газете. Потом Рэгл понимает, что в действительности его городишко и его 1959 год — лишь иллюзия, где его держат как в тюрьме. На дворе — 1998 год, Рэгл — ключевая фигура в затянувшейся войне между Землёй и Луной. Некогда он был главным стратегом Земли, потом переметнулся к лунным колонистам, после чего сознание Рэгла помутили, заставив его поверить в иную явь. Логические задачки — не что иное, как зашифрованные стратегические планы, благодаря которым Земля намерена победить Луну.

В «Предпоследней истине» живущим под землёй людям внушают, что на поверхности идёт Третья мировая, хотя война давно кончилась. Обитающие под небом голубым богатеи всячески обманывают бедных подземельцев и используют производимых ими роботов как слуг. Этим история не ограничивается — в ней есть перемещения во времени и прочая фантастическая чертовщина. В финале по телевизору объявляют, что война закончилась, но… У Дика всегда есть какое-то «но».

В «Марионетках мироздания» фальшивая реальность — поле битвы зороастрийских богов-первоначал Ормазда и Ахримана. Один из них прячется под видом добродушного доктора; как и Рэгл Гамм, этот доктор начисто позабыл о том, кто он такой, — правда, позабыл по своей воле.

В «Трёх стигматах Палмера Элдрича» никто ничего не забывает, но уж иллюзий тут хоть отбавляй. Основной их источник — вернувшийся из экспедиции к Проксиме Центавра магнат, который продаёт новый наркотик. Тот порождает галлюцинации, из которых выбраться невозможно в принципе — что несколько подрывает веру в явь и саму возможность победы.

В повести «Вера наших отцов» жители тоталитарного государства из-за химикалий в питьевой воде не в состоянии увидеть, что их великий вождь, Абсолютный Благодетель Народа, на деле — инопланетный монстр.

В «Убике» герои выясняют, что их мир — это общая галлюцинация, сумма предсмертных видений, а из внешнего мира до них пытаются достучаться. На этом фантазия Дика не останавливается: в рушащейся квазиреальности возникает некая новая субстанция под названием Убик (от английского ubiquitous, то есть «вездесущий» — прямой намёк на Бога), а в финале открываются такие горизонты, что волосы на голове шевелятся…

Перечислять можно долго, и кое-какие романы, написанные Диком до ключевого в его биографии 1974 года, мы ещё вспомним.

Как пел Булат Окуджава, каждый пишет, как он дышит, — и Филип Дик, если судить по книгам, дышал весьма неровно, в основном — к проблеме отличия истины от лжи. Этот момент замечательно уловил уже упомянутый Станислав Лем, писавший в «Фантастике и футурологии»: «Творчество Дика — некое целое, где повторяется одна и та же книга. Точнее, где на странной клавиатуре — с диссонансами и огрехами — наигрывается одна и та же тема. Клавиатурой стала полная всякого старья реквизиторная научной фантастики, но тема имеет с ней мало общего». Лем пересказывает пару сюжетов Дика, замечая: «В кратком изложении его романы выглядят просто идиотски». Чистая правда: любой роман Дика в кратком изложении выглядит идиотски. И это логично — хороший роман нельзя пересказать, зато, когда его читаешь, текст оправдывает любые фантдопущения, любых богов, андроидов, телепатов, и галлюцинации тоже. Известно, что Дик принимал ЛСД всего два раза в жизни, а галлюцинировал лишь однажды — он увидел чудовище, которое тысячи лет читало ему список его грехов (позже он вставил эту сцену в «Помутнение»).

Ещё одно свойство романов Дика — всех, даже ранних, хотя там это обстоятельство замаскировано в угоду издателям и читателям — состоит в том, что ни в одном из них нет завершения, чёткого финала, логической точки. Дик предпочитал финалы открытые, непредсказуемые. Он объяснял это так: «Всякий мой роман — по меньшей мере два романа, наложенные друг на друга. Вот почему в них так много оборванных линий, и по той же причине невозможно предсказать финал — ведь линейного сюжета как такового нет. При соединении двух романов получается 3D-книга».

Но дело не только в этом. Скорее, Дику важна была не столько окончательная победа героев над мировым злом, сколько то, что, даже проиграв, они смогли не потерять себя. Так в «Трёх стигматах Палмера Элдрича» последняя надежда человечества Лео Булеро попадает под влияние зловещего Палмера Элдрича, обретает его «стигматы» — стальные зубы, искусственную руку и такие же глаза, — однако помнит, что «я ещё там, внутри». А значит, даже если ты окончательно проиграл физически, даже если ты мёртв, как герои «Убика», метафизическая надежда остаётся. Если говорить о спасении души (а герои «Трёх стигматов…» говорят именно о нём), в мире иллюзии проигрыш/смерть неважны. Главное — не проиграть/погибнуть в мире истины.