Александр Етоев - Книгоедство. Выбранные места из книжной истории всех времен, планет и народов

Про Пушкина такой анекдот просто не мог возникнуть. Странно, но Пушкин вообще остался вне анекдотов (литературные в расчет не беру). Единственное, что с трудом приходит на ум, связано с Александром Сергеевичем очень косвенно. Я имею в виду байку про аса Пушкина, автора книжки про летчиков.

Дело тут даже не в святости, не в какой-то особой любви народной — как известно, для русского человека святость — палка о двух концах. Сколько скабрезнейших анекдотов рассказывают про Иисуса Христа, про деву Марию — а уж святее этих фигур, кажется, и придумать трудно.

Да тот же незабвенный Владимир Ильич — похабных баек про него придумано столько, что из них запросто можно составить собрание, по объему перекрывающее ленинское.

А вокруг Пушкина — пустота. Нейтральная полоса, не истоптанная ничьими ногами.

Кто сказал, что Пушкин остался без анекдотов? Да отрежут лжецу гнусный его язык! Есть про Пушкина анекдоты, есть! Один, во всяком случае, существует точно. Я его услышал однажды от актера Михаила Боярского в телепередаче «Белый попугай». Привожу его целиком.

Пушкин, Буся и Гоголь играют в прятки. Гоголь водит, Пушкин и Буся прячутся. Спрятались они под кровать. Гоголь ищет, ищет, всё уже обыскал, а найти их никак не может. Наконец он сдается и спрашивает: «Пушкин, где ты?» А Пушкин отвечает из-под кровати: «Я и Буся под кроватью».

Помните привязанного к столбу, бледного, истыканного стрелами святого мученика Себастьяна с известной эрмитажной картины?

А помните, кто у нас вечный ответчик за всякое чужое нехорошее действие?

Бросит кто-нибудь, к примеру, на пол окурок. У него спрашивают с упреком: «А кто убирать будет?» Ответ однозначен: «Пушкин».

То же и с взятыми в долг деньгами. Долг будет отдавать Пушкин.

Пушкин выучит невыученные уроки, доделает недоделанную работу, ввинтит вывинченную лампочку в подворотне, спасет девочку из огня.

Потому что это удел великих — быть ответчиком за чужие грехи.

Кстати, насчет ответчика. Отсылка к Пушкину как к некой фигуре, обреченной отбывать за других любую трудовую повинность («Пушкин сделает»), психологически легко объяснима. Занятия литературой, и поэзией в частности (а если шире — то любым видом творчества, от музыки до выжигания по дереву), с точки зрения человека нетворческого всегда считались отдыхом, баловством. Сам Пушкин иронизирует по этому поводу много раз. Помните, как в одном из писем к жене он описывает взгляд обывателя на свою поэтическую работу: стакан хлопнет, потом еще, потом стихи попишет, потом снова стакан. Естественно, и относились к этой деятельности окружающие как к хитрой разновидности отдыха. Любой нынешний литератор это вам подтвердит. Кому в семье идти в магазин? Ему. Кому выносить мусор? Конечно, ему, бездельнику. Кому детей провожать и встречать из школы? Ему, кому же еще.

Вот и Татьяна Москвина мне поддакивает. В ее романе «Смерть это все мужчины» герой спрашивает главную героиню:

— Ты что, могла бы спокойно видеть мужика, который сидит порожняком в углу и часами рисует грибы и зверушек, как пятилетний?

Неважно, что ответила героиня. Дело в самом вопросе.

И так было, есть и будет во все века, пока у некоторых особей в человечьей породе существует потребность в творчестве.

Пушкин был не только гениальным поэтом, он был еще и гениальным спортсменом.

Занимался английским боксом, в самом широком месте мог переплыть любую из русских рек, хорошо прыгал с шестом, играл в шахматы, был искусным мастером фехтования, ему не было равных в технике верховой езды. Если перечислять все спортивные достижения Пушкина, они займут много больше места, чем прославленный дон-жуанский список.

В память о заслугах Пушкина перед национальным спортом в Петербурге на Черной речке каждый зимний пушкинский юбилей, начиная с 2005 года, устраивается специальный заплыв членов Союза писателей России и Санкт-Петербурга, обычно разобщенных по причинам отнюдь не творческим.

Пушкин примиряет непримиримых.

Спасибо ему за это.

Писать о Пушкине вообще легче легкого. Потому что можно написать о чем хочешь, а получится все равно о Пушкине. Он наше всё, по меткому и точному выражению поэта и философа-почвенника Аполлона Григорьева. А следовательно, про что ни напишешь, во всем можно обнаружить хотя бы частицу Пушкина.