Виктор Ардов - Этюды к портретам

И вот в Ленинграде приехавший туда для своих выступлений Маяковский однажды вечером после чтения стихов в Ленинградской капелле на Мойке по моему настойчивому приглашению навестил нашу ленинградскую квартиру. Я сам заехал за Владимиром Владимировичем в Капеллу и привез его к нам на Семеновскую улицу (угол Литейного).

В этой квартире мы с женою снимали небольшую комнату, но там же жил главный режиссер нашего театра Давид Григорьевич Гутман с супругой Людмилой Ивановной Загораи — в третьей комнате — Николай Павлович Смир нов-Сокольский (он выступал в Театре сатиры). В нашем общемраспоряжении был еще огромный и с безвкусной роскошью обставленный зал.

Принимали Маяковского мы все вместе. Особенно волновался Смирнов-Сокольский. Я дружил с этим артистом задолго до нашей совместной жизни в Ленинграде. И точно знал, что Маяковского Смирнов-Сокольский чтит илюбит какпоэта. Но был в их отношениях один деликатный мо мент:Смирнов-Сокольский в своих эстрадных фельетонах почти всякий раз упоминал о Маяковском в сатирическом плане. Очень часто такие уколы вызывали смех аудитории. Кстати,Смирнов-Сокольский всегда говорил:

— Покуда публика смеется на мои остроты о ком-либо, Дотуда этот человек обладает популярностью. А если пере стали смеяться, значит, объект шутки уже вышел в тираж. О Маяковском могу сказать, что, судя по реакции моей публики, его слава растет…

Общеизвестен ответ Маяковского на демонстрацию Сокольским своей «вечной» ручки — подарка от Демьяна Бедного с медной табличкой, на которой названы были и даритель и одаренный. Маяковский отозвался тогда так:

— Вам Демьян подарил, а мне кто подарит? Шекспир уже умер.

Это было сказано в тот вечер на нашей ленинградской квартире.

Итак, Смирнов-Сокольский не был до конца уверен в том, что поэт не сердится на него за остроты в эстрадных фельетонах. Однако вечер наш показал, что Маяковский ничуть не обижался на своеобразную «рекламу», какую делал ему популярный артист эстрады…

Когда я сказал Гутману и Смирнову-Сокольскому, что вечером у нас в гостях будет сам Маяковский, а особенно— когда я поехал в Капеллу за Владимиром Владимировичем, мои сожители и друзья пришли в приятное волнение.

В Капелле я дождался конца выступления поэта. Маяковский вошел за кулисы, поздоровался со мною. Я сообщил ему, что мы его ждем, и Владимир Владимирович поехал со мною. Я почувствовал, что в данном случае он проявил деликатность: не пожелал обидеть своим отказом людей, которые так явно хотели его приветствовать у себя…

В нашем глупом зале был накрыт стол. Мы сели ужинать. И Гутман, и особенно Сокольский были откровенно взволнованы. Я тоже чувствовал себя не очень уверенно: на меня всегда подавляющее впечатление производил любимый поэт…

Маяковский, отличавшийся большой чуткостью, немедленно почувствовал и наше к нему уважение, и наше волнение. Придравшись к случаю, он сказал так:

— Вот вы принимаете сегодня гостя, а гость знатный (в этом примечании свойственная Маяковскому милая и тонкая ирония прозвучала как-то удивительно ласково), а того не знаете, что этому гостю водки наливать не нужно! Гость пьет только вина, и только хорошие…

Вина были. И с готовностью были налиты. После этой реплики атмосфера за столом изменилась. Все присутствующие умели вести себя непринужденно, а тут сигнал к непринужденности подал сам «знатный гость».

Беседа шла о происшествиях и событиях тех дней. Разумеется, больше говорили об искусстве и литературе, чем о политике впрямую. Мы все много шутили. Маяковский чередовал шутки с пропагандой своих воззрений — политических и литературных. Его принципиальность была всем известна. Он и дома и на трибуне всегда говорил одно ито же.

Но вот с едою покончено. Возникает некоторая пауза. Мы не знаем, что делать дальше… И вдруг гость, окончательно подобревший, веселый, нечванный, предлагает нам заняться «играми». Мы согласны. Тогда Маяковский проявляет себя с новой и совсем неожиданной для нас стороны: очень добродушным и веселым участником «вечеринки». Он раскладывает какие-то вещи на столе для того, чтобы по очереди мы подходили к столу и запоминали наибольшее количество из лежащих тут предметов, а затем, отвернувшись, перечисляли бы, что удержано памятью. Дальше под руководством поэта мы играем «во мнения»…

Заметно, что ему самому доставляют удовольствие эти нехитрые забавы. И мы веселимся напропалую. Шутки следуют одна за другой…