Вслед за "Положением о военнопленных" 7 августа 1941 г. последовали Инструкция Управления НКВД СССР по делам военнопленных и интернированных "О порядке содержания и учета военнопленных в лагерях НКВД" и приказ НКВД СССР "О состоянии лагерей военнопленных" от 15 августа 1941 г. Содержание этих документов свидетельствует о намерении советского руководства всемерно облегчить участь военнопленных, наладить их бесперебойный прием от войск и жизнеобеспечение в период эвакуации в тыловые районы страны.
17 июля 1941 г. Молотов специальной нотой через посольство и Красный Крест Швеции довел до сведения Германии и ее союзников, что СССР признает действующей Гаагскую конвенцию 1907 г. (в которой, в частности, говорится о гуманном обращении с военнопленными) при условии ее соблюдения Германией. Советское руководство надеялось на адекватный ответ Берлина, но командование вермахта оставило ноту без внимания.
Достаточно символично выглядит тот факт, что в тот же самый день, 17 июля 1941 г., был издан приказ гестапо, предусматривавший уничтожение "всех советских военнопленных, которые были или могли быть опасны для национал-социализма".
8 августа 1941 г. последовала еще одна нота народного комиссара иностранных дел СССР в адрес шведской миссии о готовности соблюдать международные договоры, касающиеся правил ведения войны, в том числе Гаагскую конвенцию 1907 г. и Женевскую конвенцию 1929 г. об улучшении участи раненых и больных в действующих армиях. Как в первой, так и во второй ноте содержалась оговорка о том, что требования этого документа будут соблюдены лишь постольку, поскольку эта конвенция будет соблюдаться Германией.
Советское руководство в своих вполне обоснованных претензиях к руководителям Третьего рейха исходило из того, что Германия, являясь участницей Женевской конвенции 1929 г., полностью обязана соблюдать все ее положения, в силу содержащейся в ней статьи 82-й, имеющей установку о том, что, если одна из сторон не является участницей конвенции, положения последней будут оставаться обязательными для всех участников вооруженного конфликта.
Впоследствии Советское правительство еще не раз заявляло о готовности соблюдать нормы международного гуманитарного права о законах и обычаях войны. Более того, огромный пласт документальных материалов, хранящихся в отечественных архивах, является неоспоримым подтверждением того, что советское руководство, командование Красной армии и НКВД делали все возможное для улучшения условий содержания военнопленных, несмотря на чудовищное попрание всех норм международного права со стороны гитлеровской Германии. В ходе войны разрабатывались документы, направленные на улучшение их положения, принимались меры для снижения смертности. Созданная в предвоенные годы система органов НКВД по приему от войск и эвакуации военнопленных в тыл страны, в ходе которой наблюдалась их повышенная заболеваемость и смертность, видоизменялась в зависимости от характера военных действий и совершенствовалась на протяжении всего периода боевых действий.
Вместе с тем нельзя утверждать, что определяющим фактором в подходе советского руководства к проблеме военного плена являлось самодовлеющее и неукоснительное соблюдение международного гуманитарного права. Советская сторона неоднократно допускала нарушения принятых на себя обязательств. Особенно это касается начального периода Великой Отечественной войны. В условиях отступления, чаще всего беспорядочного, когда пленные становились серьезной обузой для действующей армии, наблюдались факты расстрелов военнослужащих противника без суда и следствия. Конечно это было серьезным нарушением международного права, да и внутригосударственных нормативно-правовых основ военного плена. Однако не стоит забывать, что это происходило в силу психологического состояния красноармейцев, настроенных как средствами пропаганды, так и неоспоримыми фактами зверств со стороны гитлеровцев на отмщение и истребление врага. Да и в дальнейшем с военнопленными далеко не всегда удавалось обращаться в соответствии с международно-правовыми нормами. Более того, документальные источники подтверждают тот факт, что борьба за сохранение жизни и здоровья военнопленных велась в основном по политическим соображениям и с целью дальнейшего народнохозяйственного использования труда военнопленных. Однако те же документальные материалы подтверждают и то, что жестокое обращение с военнопленными в СССР не являлось целенаправленным, не носило массового характера и не возводилось в ранг государственной политики, как это было в Германии. В приказах советского руководства не содержалось установок на убийство пленных, тем более - по политическим мотивам и расовому признаку; их уничтожение не узаконивалось ни одним документом.
Читать дальше
