Юрий Федосюк - Что непонятно у классиков, или Энциклопедия русского быта XIX века

Такие «клички» оставались и много позднее отмены крепостного права. В «Тихом Доне» М.А. Шолохова в имении Листницкого работает конюх Сашка. « До сплошных седин дожил старик, но Сашкой так и остался. Никто не баловал его отчеством, а фамилии, наверное, не знал и сам старый Листницкий, у которого жил Сашка больше двадцати лет ».

Читая классиков, мы едва ли не на каждой странице наталкиваемся на забытые и полузабытые слова, обозначающие термины родства, различные виды обращений. Будем внимательны и к этим деталям.

До введения в 1925 году метрической системы мер и международной системы единиц в России действовали так называемые русские меры, которые постоянно встречаются в произведениях дореволюционной литературы. Нередко эти термины при чтении не вызывают у современного читателя никакого определенного представления.

Очень полезно разобраться и в них. Начнем с мер длины.

Слово «ВЕРШОК» знакомо каждому — нечто короткое, незначительное. О человеке незрелом, малыше до сих пор говорят: «От горшка два вершка». Слово происходит от «верх», то есть росток, всход — стебелек, пробившийся из земли. Мера вершка равна приблизительно 4,45 см.

Отправляясь к старухе-процентщице, « чтобы подвесить топор к пальто изнутри, Раскольников из рубашки выдрал тесьму в вершок шириной и вершков в восемь длиной ». Такая тесьма тяжелый топор удержала (роман Достоевского «Преступление и наказание»).

Гринев, пишет Савельич его родителям, « ранен в грудь на полтора вершка », то есть более чем на шесть с половиной сантиметров.

О каторжниках в «Записках из мертвого дома» Достоевского: « На спине у каждого вышит черный круг вершка два в диаметре », то есть 9 сантиметров.

В романе «Воскресение» Л. Толстого в дверях тюремных камер « дырочки-глазки — в полвершка в диаметре ».

Все это понятно. Но почему же тогда в «Муму» Тургенева о глухонемом богатыре дворнике Герасиме говорится, что он был « мужчина двенадцати вершков роста »? Стало быть, рост Герасима едва превышал полметра?

Но такая «несуразность» встретилась не только у Тургенева! Вот и в «Идиоте» Достоевского читаем о том, что в компании Рогожина явился « какой-то огромный, вершков двенадцати, господин ».

Рослая сестра старухи-процентщицы Лизавета в «Преступлении и наказании» была « по крайней мере, восьми вершков росту ».

В этом же романе Раскольников насмешливо называет своего приятеля, долговязого Разумихина, влюбленного в Дуню, « Ромео десяти вершков росту ».

В «Сказке для детей» Лермонтова о величавом старике — хозяине большого дома говорится: « Он ростом был двенадцати вершков ».

Двенадцати— и пятнадцативершковые гиганты обнаруживаются в русской литературе в изобилии. В «Что делать?» Н.Г. Чернышевского: « Никитушка Ломов, бурлак, был гигант 15 вершков росту, весил 15 пудов ». О Головане, герое рассказа Лескова «Несмертельный Голован», узнаем: « В нем было, как в Петре Великом, пятнадцать вершков ».

В чем тут секрет?

Дело в том, что в старину рост человека часто определялся в вершках свыше обязательных для нормального человека двух аршин (то есть 1 м 42 см). Таким образом, рост Герасима в «Муму» постигал 1 метра 95 см, рост Никитушки Ломова почти 2 м 09 см и т. д. Остальные примеры нетрудно перевести в сантиметры с помощью несложных арифметических действий по формуле: вершки в сантиметрах плюс 142 см.

В пьесе Горького «Мещане» машинист Нил притворяется, что не знает этого общеизвестного в те времена правила. Издеваясь над Еленой, которая хвалится тем, что муж ее « был двенадцати вершков роста », Нил замечает: « Он был так низок? » Современному зрителю смысл этой насмешки уже неясен.

Это же правило касалось и роста лошадей. « Лошади были крупные, четырехвершковые », — пишет С. Т. Аксаков в «Детских годах Багрова-внука». Разумеется, это не значит, что рост их равнялся 18 сантиметрам.

ПЯДЬ равнялась расстоянию между концами растянутых большого и указательного пальцев. Конечно, у разных людей это расстояние было разным, мера пяди не могла быть точной. Договорились, чтобы пядь принимать за 4 вершка или за четверть аршина, но в практике эта мера применялась редко. Поэтому слово «пядь» и его вариант «пядень» в литературе встречается не в прямом, а в переносном значении, например, в поговорках « семи пядей во лбу », то есть высоколобый, очень умный, « ни пяди не уступлю » — не уступлю даже в самом малом и т.п. В драме А. К. Толстого «Царь Федор Иоаннович» Борис Годунов говорит: « Королю ни пяди / Не уступили русской мы земли ». Пугачев в «Капитанской дочке» Пушкина восклицает: « Кто из моих людей смеет обижать сироту?.. Будь он семи пядень во лбу, а от суда моего не уйдет ».