Екатерина Останина - Фонтенбло

Фрески – практически все – посвящались военным победам Франциска I и прочим его успехам как мецената, покровителя наук и искусств, прославлению его мужества и благочестия. И все без исключения фрески украшались королевской эмблемой, повторенной бесконечное число раз, – Золотой Саламандрой в огне, символом неумирающего правосудия, неизменно сопровождавшим девиз Франциска I: «Питаю и уничтожаю».

Четырнадцать фресок этой галереи, о которых написал один из своих катренов Нострадамус, представляют собой тонкую и тщательно продуманную композицию с тайным смыслом, о котором современные исследователи могут только строить догадки, и ни один дешифровщик символов пока не смог убедительно объяснить замысловатые живописные аллегории, но, как уже говорилось, мистика и Фонтенбло связаны неразрывно.

А пока современные гиды объясняют, что рассматривать фрески галереи, расписанной Россо, следует, проходя строго зигзагообразным маршрутом, слева направо. Они объясняют условные названия картин и такое же очень условное их восприятие: «Единение государства» и «Изгнание невежества» (прославление политических успехов Франциска I), «Битва лапифов с кентаврами» (победа мудрости над варварской природой человека), «Воспитание Ахилла» и «Венера, наставляющая Амура» (идеалы добропорядочности). Во всяком случае до этого времени живопись Франции еще не вдохновлялась идеями, почерпнутыми в античной классике, а теперь подобное новшество явилось признаком того, что в обществе зарождается новое мироощущение, в котором главное место станут занимать гуманисты, ратующие за свободу и просвещение.

Известно, что Россо был не только исключительно талантливым художником, но и широко образованным человеком, разбирающимся в музыке и философии, а также классической литературе, что и дало ему возможность наполнить свою живопись невероятным количеством аллегорических образов. Россо Фиорентино начал работать над фресками в Фонтенбло в 37 лет, а его творческая жизнь на родине, в Италии, началась очень рано. Он учился у выдающихся мастеров итальянского Возрождения, работал вместе с Понтормо и Андреа дель Сарто, был рекомендован Франциску I великим Микеланджело, но, как ни странно, в шеренге художников Возрождения он занимает очень скромное место. Всю свою жизнь он воспевал необычную индивидуальность, и понять его до конца не сумели ни в Риме, ни во Флоренции. В Италии он так и остался основоположником тосканского маньеризма, насквозь пронизанного трагическим и надрывным мироощущением. Оценен по достоинству художник был только во Франции. Но, надо сказать, что здесь и само искусство Россо получило новую окраску, к тому же создавалось впечатление, что именно благодаря французской почве талант художника заблистал новыми гранями. Он сроднился целиком и полностью с французской культурой, стал ее органичной частью, начал все чаще обращаться к светским сюжетам.

Благодаря необычным рамам, в которые заключал свои живописные панно художник, и сочетанию с барельефами композиции кажутся скульптурными изображениями. При изготовлении обрамлений для фресок мэтр по кличке Рыжий использовал стук – обожженный гипс, в который добавлял квасцы, клей и мраморную пудру. Фигуры, входившие в состав композиций, вылепливались прямо на месте, после чего поверхность полировали до зеркального блеска. Все эти обрамления отличаются поразительным разнообразием. Ни одно из них не похоже на другое, и каждый раз с новыми фигурами, сочетаниями и взаиморасположением образов и орнамента они создают ни с чем не сравнимый изумительный аккомпанемент к живописи. Скульптурные мотивы то служат фоном, то дополняют или объясняют живописные аллегории. Иногда кажется, что обрамления обречены на второстепенную роль, но вдруг их музыка так смело и мощно Стук врывается в общий ансамбль фресок, что понимаешь, насколько высокая смысловая нагрузка заключена в них.

И все же современный зритель может видеть только внешнюю, видимую, сторону произведений Россо. Так, он восхищается стройными фигурами, утонченными профилями и гибкими телами юноши и девушки, ставших обрамлением фрески «Венера, наставляющая Амура», и воспринимает это как гармоничное сочетание физической и духовной красоты. А при взгляде на фреску «Воспитание Ахилла» и на ее обрамление – мощных атлетов с рельефными мускулами – видят только грубую физическую силу, представленную в сложнейших разворотах. Что же касается «Изгнания невежества», то здесь показаны сатиры, козлиные головы и различные животные, которые воспринимаются современным человеком как воплощение отрицательных или порочащих человеческих качеств. При взгляде же на фигуры людей, выполненные в технике сильной лепки, на наполненные плодами корзины, тяжелые гирлянды фруктов и резвящихся путти чувствуется только радость бытия, с которым всегда связывается мировоззрение ренессансного человека.