Джозеф Хиз - Бунт на продажу - как контркультура создает новую культуру потребления

С этой точки зрения любовь к путешествиям объясняется наличием непохожести, и чем больше не похож пункт назначения на вашу страну, тем лучше. Поскольку множество туристических поездок предпринимается ради поиска аутентичности через прикосновение к непохожему, они быстро становятся еще одной сферой конкурентного потребления. Подобно «крутизне», «аутентичный опыт путешествий» является позиционным благом. Ему в огромной степени свойственно то, что Пьер Бурдье называет «культурным капиталом», который тем больше теряет свою ценность, чем больше других людей обретают его. Само наличие других туристов, напоминающее о том, что ты все-таки заехал не так уж далеко, разрушает то самое желанное ощущение собственной особенности, которое и делает путешествие ценным. Когда речь идет об экзотических путешествиях, то коллеги-туристы с Запада — это настоящее проклятье.

Это чувство знакомо любому, кто испытал досаду, видя десятки людей с сотовыми телефонами, радиоприемниками и холодильниками, полными пива, в «походе по дикой природе». Как раз по этой причине постоянно слышатся жалобы на то, что гора Эверест превращается в торную дорогу, так как на ее вершину постоянно совершают восхождения то слишком молодые, то слишком пожилые, то инвалиды, то «офисная леди» из соседнего кабинета. Эверест больше не является чем-то особенным. Никто из настоящих альпинистов больше и не думает о восхождении на него. Они покоряют неизвестные вершины в еще более отдаленных местах — например, горный массив Винсон в Антарктике.

Эта конкуренция за туристические места — назовем ее «конкурентное вытеснение» — ведется в точности по такой же схеме, как хипповский консюмеризм. Правда, на этот раз искомой престижной собственностью является не крутизна, а экзотика. В результате события развиваются по известному шаблону. Все начинается с первых, экспериментальных, контактов между искателями экзотики и обитателями еще не цивилизованного региона. Во время этих первых посещений не только считается приемлемым, но с радостью приветствуется отсутствие современных удобств, лингвистические и культурные барьеры. Когда местные жители адаптируются к присутствию пришельцев, они создают инфраструктуру, чтобы привлекать больше туристов: турбазы, бары, кафе, линии связи и т. д. Когда в этот регион валит еще больше визитеров, он становится более «туристическим» и менее экзотическим, из-за чего рушится его ценность в глазах людей, побывавших там первыми. И они отправляются дальше в поисках неизведанных земель, оставляя местное население менее экзотичным, но более подготовленным для удовлетворения потребностей глобального рынка туризма. Благодаря своим неустанным усилиям по прочесыванию планеты в поисках еще более экзотичных мест бунтари контркультуры десятилетиями функционируют как «авангардные части» массового туризма.

Каждый хоть сколько-нибудь совестливый турист постепенно понимает, как бесстыдно он сует нос в жизнь местных жителей и эксплуатирует их, и этот опыт заставляет ставить под сомнение мотивацию для пребывания там. Я пережил такой опыт однажды летом в столице Китая Пекине, находясь в старой части города, знаменитой своими хутонгами. Хутонги — это узкие улочки, окружающие Запретный Город. Они разбегаются среди огромного количества двориков и домов, традиционно различающих размерами и формой в соответствии с социальным статусом их обитателей. После крушения феодальной системы и установления народной республики условия в хутонгах ухудшились, так как дома, предназначенные для одной семьи, стали обиталищем нескольких семей.

Можно предположить, что хутонги очень привлекательны для туристов, и в то время как в этих кварталах по-прежнему проживает почти половина жителей Пекина, многие из домов были снесены и заменены современными строениями. О модернизации жизни нижних слоев китайского общества с сожалением сообщается в большинстве путеводителей, в которых туристам советуют обязательно посмотреть хутонги, пока эта древняя форма социальной организации не исчезла навсегда. И вот мы как-то раз и отправились смотреть хутонги.

Хотя есть возможность просто бродить по этим улочкам, местные жители предпочитают, чтобы вы этого не делали. Они желают, чтобы вы наняли их в качестве рикши, и они будут возить вас по округе. Так вот, когда я и мои спутники зашагали по переулкам, чтобы посмотреть, как живут местные аборигены, к нам начал настойчиво приставать один весьма хамоватый и горластый рикша. Он преследовал нас добрые пятнадцать минут и что-то орал все это время. Он никак не хотел сдаваться, пока один из наших наконец не обернулся и не заорал на него в ответ, показав угрожающий жест пальцами. Это было явно не та встреча двух культур, которой я ожидал.