Хесус Уэрта де Сото: Деньги, банковский кредит и экономичские циклы

(Rothbard, «Aurophobia: or Free Banking on What Standard?» p. 107, n. 14). Ротбард выбрал это название для своей статьи («Золотофобия, или Свободная банковская деятельность, основанная на каком стандарте?»), чтобы привлечь внимание к упорным попыткам различных теоретиков обойтись без золота (исторически бывшим квинтэссенцией денежной формы) в своих праздноумствованиях на тему идеальной формы частных денег. См. ответ Ротбарда на критику теоремы регрессии Ричардом Тимберлейком (Richard H. Timberlake, «A Critique of Monetarist and Austrian Doctrines on the Utility and Value of Money,» Review of Austrian Economics 1 (1987): 81–96): Murray N. Rothbard, «Timberlake on the Austrian Theory of Money: A Comment,» Review of Austrian Economics 2 (1988): 179–187. Как проницательно заметил Ротбард, Тимберлейк недвусмысленно утверждает, что деньги представляют собой непосредственную субъективную полезность, подобно любому другому товару. При этом он не понял, что полезность деньги обретают только в качестве средства обмена, в отличие от потребительских и промежуточных товаров, и что по этой причине их абсолютное количество не имеет отношения к выполнению ими своих функций. Таким образом, для объяснения того, каким образом экономические агенты оценивают покупательную способность денег сегодня, основываясь на той, которую они имели вчера, необходимо обратиться к «теореме денежной регрессии» (которая представляет собой ретроспективную версию теории эволюционного возникновения денег Карла Менгера). Это ключ к выходу из порочного круга при размышлении над данной проблемой.

Rothbard, «The Case for a Genuine Gold Dollar,» in The Gold Standard: An Austrian Perspective, p. 14; см. также Idem., «The Solution,» p. 700.

Таким образом, ненужной и опасной была бы реализация предложения Хайека, которое он выдвинул в 1937 г., когда, упомянув переход банковской системы на 100 %-ное резервирование в условиях чистого золотого стандарта, писал:

«Это, очевидно, потребует установления международного контроля над добычей золота, поскольку иначе увеличение ценности золота приведет к огромному увеличению его предложения. Такой контроль обеспечит лишь наличие некоего клапана, который возможно понадобится в любом случае, чтобы система не была слишком жесткой».

В любом случае первоначальный инфляционный шок может быть уменьшен, если за год до перехода к пятой стадии центральные банки осуществят свое 2 %-ное увеличение предложения денег посредством покупок золота на открытом рынке.

См., напр.: España у la unificación monetaria europea: una reflexión critica, Ramón Febrero, ed. (Madrid: Editorial Abacus, 1994). Другие работы по этой теме: Pascal Salin, L'unité monétaire européene: au profit de qui? (Paris: Economica, 1980); Robin Leigh Pemberton, The Future of Monetary Arrangements in Europe (London: Institute of Economic Affairs, 1989). Различные взгляды на роль европейских стран см. в: Jesús Huerta de Soto, «A Theory of Liberal Nationalism,» II Politico LX, no. 4(1995): 583–598.

Рекомендация перейти к фиксированным обменным курсам является традиционной для теоретиков австрийской школы, считающих эту меру вторым наилучшим вариантом на пути к идеальной денежной системе с чистым золотым стандартом. В системе фиксированных курсов экономические потоки освобождаются от воздействия ненужных потрясений денежной системы. Наиболее исчерпывающее исследование системы фиксированных обменных курсов, проведенное в рамках австрийской школы, см. в книге Хайека: Hayek, Monetary Nationalism and International Stability. Сторонником фиксированных обменных курсов был и Мизес (см.: Мизес. Всемогущее правительство: Тотальное государство и тотальная война. М.: Социум, 2007. С. 354–359; его же. Человеческая деятельность. С. 732–753). Ценное (с точки зрения австрийской школы) исследование теории, лежащей в основании концепции фиксированных обменных курсов см. в: José Antonio de Aguirre, La moneda única europea (Madrid: Unión Editorial, 1990), pp. 35ff.

В главе 6 (прим. 109) мы упоминали о масштабных банковских кризисах, уже разразившихся в России, Чехии, Румынии, Албании, Латвии и Литве. Причиной этих кризисов было пренебрежение, продемонстрированное в этих странах, по отношению к подобным рекомендациям. См.: Richard Layard and Andrea Richter, «Who Gains and Who Loses from Russian Credit Expansion?» Communist Economies and Economic Transformatione, no. 4 (1994): 459–472. О других проблемах, осложнявших планы реформ денежной системы бывших коммунистических стран, см. среди прочего: The Cato Journal 12, по. 3 (Winter, 1993). См. также: Stephen H. Hanke, Lars Jonung, and Kurt Schüler, Russian Currency and Finance (London: Routledge, 1993). Авторы предлагают валютное управление (currency board) в качестве идеальной модели трансформации денежной системы бывшего СССР. По причинам, приведенным в прим. 91, мы считаем это предложение гораздо менее адекватным, чем наше — установить чистый золотой стандарт в сочетании с требованием 100 %-ного резервирования, используя значительный золотой запас России.