Хесус Уэрта де Сото - Деньги, банковский кредит и экономичские циклы

Ibid., p. 68.

Кроме того, Роджер Гаррисон напоминает, что издержки в виде ресурсов, направляемых на производство и транспортировку золота, в значительной степени являются неизбежными. Люди продолжают тратить значительные объемы этих ресурсов на добычу, аффинаж, транспортировку и хранение желтого металла безотносительно к тому, формирует он основу денежного стандарта или нет. См.: Ibid., p. 70.

См.: Friedman and Schwartz, «Has Government any Role in Money?» pp. 37–62. Таким образом, ясно, что чистый золотой стандарт и 100 %-ное резервирование должны иметь неотразимую привлекательность для монетаристов, поскольку именно этот порядок равносилен принятию их относительно стабильного денежного правила. «Неисчезаемость» золотого запаса делает невозможным внезапное сжатие предложения денег, совершенно исключая при этом произвол государства в денежной сфере. С этой точки зрения неудивительно, что Фридмен, руководствуясь желанием иметь сильную последовательную позицию, все больше склоняется к золотому стандарту, с которым он был категорически не согласен ранее.

Skousen, Economics on Triol, p. 142.

Как пишет по этому поводу Ротбард: «В зависимости от того, как мы определим предложение денег — а я определил бы его весьма широко, как все требования на доллары по номиналу, — увеличение цены золота, достаточное для уравнения золотого запаса и 100 % общего объема долларов, будет составлять от 10 до 20 раз. Естественно, это породит огромный непредвиденный выигрыш для золотодобывающих компаний, но это не должно нас заботить. Я не считаю, что мы должны отвергать предложение о массовом попадании в рай только потому, что производители арф и ангельских крыльев получат непредвиденную прибыль» (Rothbard, «The Case for a 100-Percent Gold Dollar,» p. 68 (курсив мой. — У. де С.)). В любом случае следует признать вслед за Ротбардом, что этот рост ценности золота даст, в основном в первые годы после перехода, сильнейший толчок развитию золотодобывающей промышленности. Соответственно каким-то образом изменится нынешняя структура международной торговли, трудовой миграции и международных потоков капитала. Позже Мюррей Ротбард поменял свое мнение. Чтобы не дать банкам получить неправомерную прибыль, он предложил, чтобы конверсии в золото подлежали только банкноты [а не банкноты плюс банковские депозиты]. Эта мера должна запустить механизм дефляции денежного запаса, соответствующего банковским вкладам. Несмотря на это изменение позиции Ротбарда, мы находим наше предложение (см. ниже) более правильным, поскольку оно позволяет избежать ненужной дефляции, имеющей место в схеме Ротбарда. См.: Murray N. Rothbard, «The Solution,» The Freeman: Ideas on Liberty (November 1995): 697–702.

Краткое и ясное описание аргентинской банковской системы периода правления генерала Перона см. в: José Heriberto Martínez, «El sistema monetario y bancario argentino,» in Homenaje a Lucas Beltrán (Madrid: Editorial Moneda y Crédito, 1982), pp. 435–460. Приведенная цитата находится на с. 447–448.

Любопытно, что банковские вклады опять перешли под контроль государства во время нового короткого перонистского периода, начавшегося в 1973 г. Это решение о национализации вкладов было отменено, когда режим был свергнут военной хунтой, пришедшей к власти 24 марта 1976 г. То, что произошло потом, оставит свой след в экономической истории как убедительная иллюстрация того, как система «свободной банковской деятельности» и безответственности оказалась почти такой же разрушительной, как система Перона. Аргентине еще раз выпала сомнительная честь иллюстрировать экономическую теорию в декабре 2001 г. Тогда рухнул режим валютного управления (currency board), построенный на началах частичного резервирования. Люди утратили доверие к нему и соответственно бросились забирать из банков свои доллары. Это заставило министра финансов Доминго Кавальо ограничить количество долларов, которые люди могли снять с банковского счета, суммой в 250 долларов в неделю (этот лимит тут же прозвали «корралито»). Все это с очевидностью продемонстрировало верность важного положения экономической теории: существование банковской системы с частичным резервированием невозможно без кредитора последней инстанции.

Эксперимент Перона выявил провал не 100 %-ного резервирования, а национализации кредита. Здесь имел место тот опасный эффект, который Людвиг фон Мизес предсказал в статье «Национализация кредита», написанной в 1929 г.: Ludwig von Mises, Die Verstaatlichung des Kredits: Mutalisierung des Kredits (Bern, Munich and Leipzig: Travers-Borgstroem Foundation, 1929; ее английская версия: «The Nationalization of Credit?» in Mises, A Critique of Interventionism: Inquiries into the Economic Policy and the Economic Ideology of the Present (New York: Arlington House, 1977), pp. 153–164.