Вэй Вэй - Открытая тайна

Конечно, может! Это состояние, которое всегда присутствует.

А вы испытывали это?

Не чаще тебя.

То есть никогда!

Ерунда! Ты просто не замечал этого, вот и всё!

Пожалуй, теперь, когда вы сказали это… я вспоминаю, как удивлялся…

Конечно, конечно.

Но я хочу сделать это!

Ты не можешь.

И что?

Оно присутствует. Ты узнаёшь его.

Но может ли оно остаться надолго?

Сомневаюсь, что оно подчиняется времени.

Но ведь его феноменальную длительность можно измерить?

Попробуй представить секундомер кибернетическому электронному калькулятору с подробной инструкцией, как использовать его в нужный момент.

Бред! Скажите, хотя бы, воспринимаема ли эта длительность?

Конечно!

Это счастье?

Мне не нравится это слово.

Радость?

Лучше, но не совсем верно.

Сияние?

Вот видишь — ты знаешь!

Почему столько слов используются неправильно в метафизике?

Слова — это объективизация субъекта, и если восприятие субъекта двойственно, он воспринимает объект, а слова описывают его. Тогда он заблуждается.

От этого нет лекарства — разве что воспринимать напрямую! Но можно ли выразить словами то, что воспринимается напрямую?

Выразить — да, описать — нет.

Слова в наше время неправильно используются и в других областях! Почему так?

Не знаю, но все изобрели жаргон, особенно политики.

Вы имеете в виду фантастическую лексику коммунистов?

Это, несомненно, выдающийся пример.

Как когда они называют все другие страны «империалистическими», хотя единственная империя — их собственная?

Не только коммунисты. Проекция «себя» на «других» — это азы психологии. Но та лексика, о которой ты говоришь, основана на оскорблении, использовании слов как оружия, чтобы выражать ненависть. Это также — проекция.

Разве так она не уничтожает саму себя?

Она будоражит тех, кто её использует. А «другие» только смеются, насколько я знаю.

И этот процесс возведён в высокое искусство!

Неправильное использование слов — никакое не искусство, тем более не «высокое». Напротив, это наихудший вид неведения. К тому же, как ты только что заметил, словесные стрелы, напитанные ядом, не достигают врага, а бумерангом возвращаются к стрелкам.

И те, кто выпустил их, отравляются ненавистью?

Это самый опасный яд и, как многие яды, он вызывает зависимость, порождает искусственный гнев и провоцирует отравившегося на драку.

А каковы следствия неправильного использования слов в метафизике?

Механизм такой же, как тот, что мы только что описали, но результат — усиление неведения.

И что же делать?

Использовать слова корректно — вот что следует делать. И не только в метафизике.

Вы обнажили абсурдность «просветления» и других подобных часто использующихся слов, заставляющих людей думать, что феноменальный объект как таковой может трансформироваться во что–то отличное от того, чем он кажется. Это сбивает людей с пути и мешает им увидеть верное направление. Но вы не объяснили мне, как люди могут поверить в то, что они не существуют.

Но они и не должны верить — ни в это, ни во что–либо ещё.

Почему?

Потому что нет отождествлённости, чтобы верить, что она — не она!

Вы имеете в виду, что если кто–то верит в это, он всё ещё остаётся отождествлённостью, потому что именно он верит в это?

Именно.

Что же тогда он может знать?

Он может осознать, что то, чем он является, — это не то, чем он кажется феноменально. Осознавание не зависит от рамок отождествлённости, только знание столь ограниченно.

Различие в терминах очень тонкое!

Да, китайцы использовали отрицание, оно лучше. Но между собой мы можем говорить утвердительными терминами, ведь так?

Вы имели в виду «незнание»?

Это не знание и не незнание, а отсутствие обоих.

Но вы не объясняете, как такое может быть. Видимо, это невозможно объяснить.

Почему же невозможно?

Разве нет вещей, которые невозможно объяснить?

Сомневаюсь. Я уже говорил, что всё можно выразить, но не определить.

Ладно, тогда вещей, которые не следует объяснять?

Я считаю, что таких тоже нет. Окончательное понимание невозможно передать словами, но каждый элемент, ведущий к такому пониманию, можно и нужно объяснять — тем, чьё облако непонимания истончилось настолько, что сквозь него начал проглядывать свет.