Марина Могилко - Как стать блогером с миллионной аудиторией, создать успешный стартап, покорить Америку, если ты девочка из обычной семьи

Но была еще пара условий участия в программе, с которыми возникли небольшие трудности. Во-первых, нужно было предоставить отдельную комнату школьнице из Англии. А жили-то мы в малюсенькой двушке! На семейном совете было решено, что папа поживет у друзей, я буду спать с мамой в своей детской, а Кэтрин (школьница из Англии) поселится в комнате родителей. Второй сложностью были финансы: мама потратила огромную для нас тогда сумму, купив мне билеты в Лондон и оплатив консульский сбор. С собой мне дали 250 фунтов на две недели (примерно 13 000 рублей по тогдашнему курсу).

Две недели Кэтрин жила у нас, мы старались сделать ее досуг максимально интересным и разнообразным. Для меня и моей семьи это было по-настоящему значимым событием: у нас живет британка! Я пыталась с ней как можно больше разговаривать и расспрашивала ее о быте, об учебе в Британии, переспрашивала и не верила, когда она рассказывала, что у ее семьи есть две лошади, на которых они катаются с сестрой, а в школе у них несколько теннисных кортов и своя часовня. Иногда мне казалось, что я просто не очень хорошо говорю по-английски и не совсем точно понимаю, что она имеет в виду.

Кэтрин гостила у нас в апреле, а в июле мне нужно было ехать в Англию вместе с другими ребятами из моей школы. По прибытии я поняла, что мне невероятно повезло с принимающей семьей. Остальные ребята не носились со своими английскими гостями по Петербургу так, как мы с Кэтрин, и английская семья отплатила мне шикарным приемом. Ее папа оказался академическим директором колледжа Мальборо, а там, кстати, учились Кейт Миддлтон и один из сыновей Стинга, а сам музыкант приходил на выпускной. Я была под впечатлением от устройства школы (оказалось, что я правильно поняла тогда Кэтрин): территория с площадками для баскетбола, волейбола, лакросса, тенниса; уютные комнаты для студентов; старинные постройки и огромные залы для приемов. Я видела, на каких машинах приезжают родители с учениками, в каких домах они живут. Тогда я не совсем понимала, что эта школа для высшего класса Великобритании и думала, что это типичная британская жизнь.

Для меня, ребенка, который родился во время развала СССР и рос в 1990-е, все было в диковинку. Мне даже казалось, что еда в Англии вкуснее. Кстати, сейчас, когда я уже поездила по миру, это впечатление частично подтвердилось. Там, например, самое вкусное молоко – оно обладает особенным сливочным и даже сладковатым вкусом. Также я попробовала там продукты, о которых в России тогда еще никто не знал: руккола оказалась для меня настоящим сюрпризом.

В Англию я ехала в полной уверенности, что хорошо знаю английский и проблем с общением не будет. Но уже в аэропорту я не понимала абсолютно ничего, три раза просила пограничника повторить вопрос: « What is the purpose of your visit to the UK?»

Ох уж этот британский акцент!

Первую неделю мы учились в классе с британцами. Это был полнейший провал! Они не понимали меня, я не понимала их. Да, я хотела со всеми познакомиться и общаться, но они не горели желанием напрягаться ради иностранки, которая все время молчит в ответ на вопрос и не понимает, что происходит в классе. Практиковаться в английском мне удавалось только с Кэтрин и ее родителями, Ванессой и Эндрю. Они говорили очень-очень медленно, потому что понимали, что я в шоке от происходящего и, конечно, они видели, что я ничего не понимаю, потому что в ответ на большинство вопросов я только кивала и улыбалась.

Мне было очень стыдно переспрашивать, я и так понимала, что для носителей языка общение со мной явно не подарок.

Полное погружение в английский все-таки произошло, потому что у меня не было возможности пообщаться с кем-то на русском. Мама звонила в Англию один раз в несколько дней. Никаких «скайпов» и «вотсапов» тогда не было, а мобильным в Британии я не пользовалась, потому что звонки в роуминге стоили очень дорого.

В Лондоне я осознала очень простую вещь, которая перевернула мое сознание, – пришло понимание того, что жизнь может быть не такой, к какой я привыкла. Мир может быть совсем другим.

Тогда мне было 14 лет, на дворе – 2004-й год. Мы сидели за ужином с моей принимающей семьей, – с родителями и двумя дочками моего возраста. Ужин, кстати, был вегетарианский, что тоже казалось мне необычным, потому что в моем окружении никогда не было вегетарианцев. Мне кажется, тогда в России вообще мало кто знал, что это такое; здоровый образ жизни еще не вошел в моду. За столом мы решили обсудить, кто куда будет поступать. Я сказала, что выбираю между экономикой и юриспруденцией. Я тогда даже не очень понимала, что значит юриспруденция, да и об экономике имела весьма смутные представления, но все вокруг – родители и дети постарше – твердили, что это две самых классных специальности.