Анна Кирьянова - Ведерко мороженого и другие истории о подлинном счастье

Хотя была у него любимая женщина. Она с пожилой мамой жила. В маленькой уютной квартирке. И Виктор заходил к этой любимой женщине. Несколько раз. Пять. И каждый раз при виде Виктора пожилая мама падала в кресло и жаловалась на сердце. Она просто умирать начинала. Вызывали «скорую помощь»; врачи приезжали, измеряли давление – оно было действительно повышенным. И маму увозили в больницу. На следующий день маме становилось лучше, и ее выписывали домой. И так было все пять раз. Одно и то же. Приходит Виктор с букетом. Потом мама падает в кресло и стонет. А потом ее увозят в больницу. И Лена сказала Виктору, что не может оставить маму одну и к нему переехать. А Виктор не может у них жить по понятной причине – у него плохая энергия и мама может умереть из-за него. Так и живут они, Лена с мамой, уже совсем дряхлой, но энергичной дамой. И дело вовсе не в плохой энергии Виктора. Нормальная у него энергия. Дело в страшном эгоизме мамы, который она не осознает и никогда не осознавала. В нежелании расстаться с дочерью, которой уже скоро на пенсию. Это печальная история. Но иногда надо все же как-то преодолеть сопротивление близкого. Как-то приучить его к мысли, что надо отпустить. Хотя на словах эта мама очень переживает за дочь. Но искренне не понимает, в чем дело. Считает, что в плохой энергии Виктора…

довольно просто. Даже если он сам этого не понимает. С таким человеком совершенно не о чем разговаривать. Вернее, он говорлив. Но только если разговор касается его мамы, папы, тети, сына или дочери. И говорит он на эти темы много, эмоционально, припоминая все обиды, сложности, высказывания; воспроизводит диалоги «на два голоса», вот только об этом и говорит. Или еще о соседях по даче. Или о коллегах на работе. И все. Все остальные темы ему скучны, неинтересны, он не интересуется больше ничем. Ни политикой, ни искусством, ни природой. Ни другими интересными людьми. Это Франкл заметил, что психологическая смерть в концлагере начиналась с сужения круга интересов. Заключенных горячо интересовал только их барак. Остальной мир словно исчез, словно его и не было. Два-три охранника, бригадир-капо, сокамерники. Все. Остальное не существует, и потому неинтересно даже говорить об этом. Сужение круга интересов – нехороший симптом. Мама, папа, дядя, тетя, сын, дочь, сестра, брат, соседи по даче. Все. Больше не о чем говорить. Не о чем общаться. И огромный мир суживается до размеров барака, в котором кипят страсти. И сбежать невозможно; да и не хочется – за горизонтом ничего нет…

со временем лишится тех преимуществ, которые позволяли ему это делать. Многие это наблюдали в жизни. Если кто-то бил и травил в школе или в армии, скажем пользуясь силой и здоровьем, – утратит силу и здоровье. Станет слабым и жалким. Если издевался, пользуясь властью, должностью, лишится власти и должности. Если клеветал и оскорблял, себя считая безгрешным, сам попадет в положение низкое и презренное. Не до клеветы будет; свои бы проблемы решить. И чем быстрее вы отведете взгляд от ненавидящего вас человека, чем меньше будете о нем думать и вспоминать, тем быстрее его настигнет возмездие. Есть только одно исключение – закоренелый злодей. Фашист, изверг. Он утратил право на принадлежность к людям, к нему особый счет и особое воздаяние. А в обычной жизни все происходит просто – плохой человек утрачивает свои преимущества. И исчезает из вашей жизни. А потом, когда вы о нем искренне забудете, вы все и узнаете – чем дело кончилось. Не получив ни радости, ни удовольствия; а такое будет чувство, как когда увидел правильный ответ к задаче. Все встанет на свои места. Уравнение решится.

старец советовал узнавать человека по имени. Как он себя именует и как его именуют другие. Кажется: ну что узнаешь по имени? А многое. Вот седой человек в почтенных летах; зовут его Саша Шнейдер. Или Алик. Или Ленечка. Он до старости дожил, а нет к нему уважения; нет в нем духовной глубины. А есть вот Антон Павлович Чехов. Бывший Антоша Чехонте. И в плавном глубоком звучании имени – глубина души чувствуется и ощущается. Хотя бывает, человек себя именует пышно, едва ли не с титулом. А знакомые зовут его коротким прозвищем, даже не именем… Много рассуждал Флоренский. Сам имел красивое имя: Павел Флоренский. И духовный сан имел. Отметил он и народное поверье: если назвали в честь мученика, будет мучиться человек и страдать. Назвали в честь преподобного – жизнь будет счастливою! И в любом имени кроется смысл. Чтобы его понять, нужно вслух произнести полное имя человека и прислушаться, как к музыке. И поймешь смысл личности человека. Поймешь – как ощутишь. Как музыку понимают или картину. И это действительно так! Вот попробуйте себя вслух назвать так, как вам привычно и удобно. Или другого человека. И станет многое ясным, если вдуматься и вслушаться в имя свое. Или чужое имя.