Владимир Залесский - Учебник интеллектуального успеха. Генрих Шлиман, Томас Эдисон, Никола Тесла и их уроки

Став на путь предпринимателя, Томас Эдисон вызвал к себе отца. Самюэль Эдисон оставил других родственников и переехал к сыну. Судя по оставшимся от Самюэля Эдисона записным книжкам, он не только не был выключен из жизни, но нашел применение своей активности и чувствовал себя весьма комфортно.

Вполне возможно, что общение Генриха Шлимана с земляками не особенно отличалось по объему и насыщенности от общения с земляками Эдисона и Теслы. Однако благодаря многочисленным письменным свидетельствам, активной работе биографов отношения Генриха Шлимана с земляками выглядят весьма насыщенными, динамичными и гармоничными. Они даже отчасти легендированы, что придает им привлекательности.

Одна из деталей, которая кому-то из уважаемых Читателей может показаться интересной. Генрих Шлиман направляется из Европы в эмиграцию в Венесуэлу. Зима. Он продал часть верхней одежды, купил одеяло. Шторм. Корабль тонет. Впереди плавание Шлимана на бочонке в волнах Северного моря. Чем занимается Г. Шлиман в последние часы и минуты кораблекрушения? Он в отчаянии? Он метается по кораблю в поисках вариантов спасения? Он возбужденно расспрашивает членов команды о том, что ждет команду и пассажиров, и что им предпринять для сохранения жизней? Нет. Он… пишет письмо сестрам. (В котором описывает процесс кораблекрушения). Якобы это письмо было выброшено морем на берег вместе с его сундучком и возвращено спасшемуся Генриху Шлиману.

К периоду пребывания Николы Теслы в США относятся следующие ситуации:

«Родственники в Лике рассказывали ему об ухудшении отношений между сербами и хорватами. Он же вспоминал, как Милутин Тесла и католический священник Костренчич держались за руки в церковном дворе» [Пиштало В. «Никола Тесла»].

«Война прервала связи с родными в далекой разоренной Хорватии. Давно не было писем от сестры Марицы Косанович. Только Джонсоны не забывали старого друга. Письмо Катарин 10 июля 1917 года было полно обычной материнской нежности и тихой грусти» [Ржонсницкий Б. Н. «Никола Тесла»].

О раннем понимании предназначения могут свидетельствовать и слова, и дела.

Генрих Шлиман, впечатленный историей для детей доктора Г. Л. Еррера, картинкой с изображением горящей Трои, в разговоре с отцом сформулировал намерение раскопать Трою; его отец, пастор Эрнст Шлиман, это намерение одобрил.

Каких-либо высказываний Томаса Эдисона, свидетельствующих о раннем понимании его предназначения, вроде бы, для истории не сохранилось.

Однако история содержит сведения о его делах.

В 1857 году десятилетний Аль устроил лабораторию в подвале отцовского дома.

«Умный, бойкий, неутомимый, настойчивый в своих целях мальчик начал преуспевать. Дела его шли хорошо. Заработок достигал восьми-десяти долларов в день. Свой досуг, как и свои заработки, Аль отдает книгам, опытам, а главное, химии. Он добился разрешения устроить свою лабораторию в багажном вагоне того поезда, в котором продавал газеты и товары. Аль купил досок и гвоздей, вооружился топором и молотком, собственноручно преобразил предоставленное ему отделение вагона. Одна часть – с полками для товаров, леденцов, мака, сладостей и подобных предметов – была превращена в магазин, а другая часть – в подвижную лабораторию. В эту лабораторию были перенесены опыты из подвала эдисоновского дома. Большую часть заработанных денег Аль тратил на пополнение лаборатории, на приобретение химических приборов, препаратов, склянок, бутылок, пробирок. Небезынтересно отметить, что часть оборудования этой эдисоновской лаборатории была выполнена Джорджем Пульманом, впоследствии известным изобретателем пульмановских вагонов, у которого в то время была небольшая лавка в Детройте». [Лапиров-Скобло М. Я. «Эдисон»]

Вообще притяжение – естественное или ирреальное – к выдающимся людям проявляется в биографиях «начинающих гениев».

У Николы Теслы сама по себе семья была необычной.

Положение, например, Алексея Пешкова было другим. Его средой были ремесленники мещане. Однако биографы обнаруживают, что за пароходом, на котором на мелкой должности служил маленький Алексей, как-то тянулась баржа с осужденными. В их числе был и будущий «литературный покровитель» М. Горького Короленко.

Естественно, в тот период они лично общаться не могли, но ирреальное притяжение налицо (ментально «подзаряжал» юного Пешкова на расстоянии? Превращал «ПешкОва» в «Горького»? ).