Борис Жук - Исповедь дурака. Как я ушёл от «нормальной» жизни и стал счастливым

Приехал в клуб к назначенному времени – Антон уже суетился, улаживая организационные вопросы. Гости понемногу подтягивались и перевоплощались в разного рода вампиров, пиратов, киборгов, монахов, эльфов… Но больше всего меня впечатлила пухленькая тётенька в очках, которая вела на поводке здоровенного мужика в парике и кожаной юбке. Мы с Антоном, как организаторы, оставили за собой право обойтись без карнавальных костюмов.

Приходили преимущественно пары зрелого возраста, но встречались и одинокие молодые девушки, что внушало надежду расстаться с девственностью (на такой-то вечеринке – самое оно). Впрочем, я был слишком взволнован для этого. Да и побаивался маниакального блеска в глазах потенциальных партнёрш.

Началось выступление. Все понемногу выпивали и не спешили идти танцевать. Умотавшийся Антон матерился и пил. Когда музыка стала пободрее, я пошёл «зажигать танцпол» своими безумными конвульсиями и спровоцировал тем самым ещё нескольких человек на аналогичный подвиг – стало уже не так вяло.

Потом артисты устроили садо-мазо представление с плётками и накладными членами. А дальше снова пошла дискотека – чем проще и танцевальнее становилась музыка, тем больше она заводила народ. Это совершенно не нравилось Антону – его представления об изяществе и утончённости участников БДСМ-сообщества рухнули. Было очевидно, что это просто люди с общими интересами, которые пришли выпить и потанцевать.

Настроение друга передавалось и мне по мере того как я уставал от недосыпа и плохо отстроенного, чрезмерно громкого клубного звука. Сперва у меня была идея оставаться трезвым до выхода на сцену, но когда я почти уже начал засыпать, то всё-таки выпил пива для стимуляции. Помогло. Однако, когда пришло моё время выступать, действие алкоголя пошло на спад. Я сделался вялым, и мне стало уже всё равно, как пройдёт выступление.

И оно прошло отвратительно. В клубе музыка звучала совсем иначе, нежели дома в наушниках; её «поделочность» резала слух, а низкие частоты то и дело сливались в протяжный размазанный гул. Я не успевал соображать, что следует поправить, чтобы меньше травмировать публику. Не говоря уже о том, чтобы «что-то придумывать» живьём в плане композиции.

Люди на танцполе балансировали между состояниями «ну что за отстой» и «во-во, нука-нука, ща что-то будет». Более-менее наладив звук и натерпевшись криков из зала, я почувствовал себя садистом, которому уже нечего терять, и принялся издеваться над музыкой: изменял её скорость, перескакивал с одного фрагмента на другой, запредельно выкручивал эффекты, и наблюдал, как кто-то в зале пытается адаптировать под это свой танец.

Как ни странно, некоторым нравилось. Группа молодых людей «размазалась» перед сценой подобно толпе зомби из фильмов ужасов, пульсирующей в такт музыке. Их руки тянулись ко мне и в этом жесте ощущалось что-то среднее между «дай ещё» и желанием растерзать своего мучителя.

Но недовольных было значительно больше – люди начали расходиться. В общем, я закончил значительно раньше запланированного срока и по второму разу пригласил на сцену диджея с неформального форума, который с радостью согласился и радовал публику долбёжно-танцевальными битами до самого утра.

Зато Антону моё выступление понравилось. Сам же он играть отказался, сославшись на то, что у него всё «слишком медленное», а люди хотят плясать. Это было обидно – как будто я позорился за двоих.

По деньгам мероприятие окупило себя, и ещё чуть-чуть осталось на пиво.

А на следующий день я вернул забытую флэшку приличному молодому человеку, который ещё вчера был тем самым мужиком в парике и юбке на поводке. Заодно поинтересовался его мнением про моё выступление.

– Жесть. Драм-н-басс – это конечно хорошо, но не до такой же степени, – прокомментировал он.

Учитывая тот факт, что ничего похожего на драм-н-басс в моей программе вообще не было, меня этот отзыв порадовал, – я решил, что по крайней мере «трахнуть мозг» отечественным извращенцам мне удалось.

Однако половые извращения были, по большому счёту, «цветочками». Тело Антона, испещрённое разнокалиберными шрамами, являлось живым памятником его нездоровому интересу к боли, медицине и искусству. Интересовала его и тема вампиров. Свой долгий рассказ об этих существах, которые пробуждали удивительные способности, используя кровь людей, процесс извлечения которой крайне приятен для обеих сторон, он подытожил так: