Борис Жук - Исповедь дурака. Как я ушёл от «нормальной» жизни и стал счастливым

Большая часть стипендии стала уходить на репетиции, от которых я не получал удовольствия, но мне принципиально хотелось продержаться в группе до первого концерта.

Творчески неудовлетворённый, я метался по интернету в поисках способа всё-таки синтезировать звучание гитары, заодно стремительно расширяя свой музыкальный кругозор – преимущественно в сторону экстремальных направлений. На одном панковском форуме неожиданно обнаружился пользователь, аргументированно и по-взрослому критикующий всевозможных «радикалов» от гитарной музыки, противопоставляя им экстремальную шумовую электронику, от которой, по его словам, «пробирает до глубины души, сознание выворачивается наизнанку, да обратно так и не сворачивается». Захотелось послушать.

К тому же, дядя (по стилю речи было понятно, что пишет зрелый, умный человек) оказался сведущим в виртуальном синтезе и пообещал записать на диск всё необходимое для воссоздания реалистичного гитарного звука на компьютере. Вместе с вышеупомянутой «душевыворачивающей» музыкой.

Диска пришлось ждать несколько недель, после чего дядя всё же вышел на связь и предложил встретиться в центре. Явившись с большим опозданием, ко мне подошёл худощавый молодой мужчина интеллигентной наружности с короткой стрижкой, в очках, со множеством разнокалиберных шрамов на руках и представился Антоном.

Новый знакомый неожиданно оказался чрезвычайно вежливым и обходительным в общении. Мы с Антоном сошлись во мнении, что отечественная музыкальная сцена находится в упадке, и ей не хватает смелых экспериментов. Его весьма обрадовала широта моих интересов.

– А то выглядишь как типичный митолизд , я даже испугался сперва.

Собеседник щедро угощал пивом, мы разговорились, а вежливость постепенно уступила место юмору. Антон был человеком с насыщенной биографией, в которой нашлось место и концертным выступлениям, и неофашистскому движению, и БДСМ-сообществу, и пережитой героиновой зависимости… При этом он сохранил ясность ума и памяти, казавшуюся абсолютной, и был женат.

Антон очень много знал – всего и обо всём. Я понял, что нашёл, наконец, кого-то умнее себя – Учителя! А то, что Антон был старше меня на четыре года (такая же разница в возрасте у нас с братом) только подчёркивало этот факт: вот он, тот, кто станет моим другом и наставником.

Музыка, записанная Антоном на диск, произвела не менее яркое впечатление, чем он сам. Первое прослушивание «шумового» альбома «Innerwar» в исполнении «Brighter Death Now» действительно произвело эффект, подобный описанному на форуме. По крайней мере, мои представления о том, ЧТО может быть музыкой, были вывернуты и расширены навсегда.

Антон заинтересовался моей группой. Когда в команде зашли разговоры о том, что ей не хватает художественного руководителя, я пригласил нового товарища на одну из репетиций под видом бывалого продюсера. Гость сразу принялся критиковать разные нюансы звукоизвлечения. Но заметив, что к нему никто особо не прислушивается, сосредоточился на советах лично мне.

– В целом – неплохо, – сказал он после первой бутылки пива, – можно работать.

Однако по ходу репетиции Антон всё больше пил, хмурился и молчал.

– Слушай, а на хуй они все тебе вообще нужны? – подытожил он в конце. – Давай вдвоём будем лабать. Всё что захотим – вообще!

Эта идея была для меня как глоток свежего воздуха. Внутренне я с ней немедленно согласился: действительно, – зачем терпеть какие-то ужимки и тратить деньги на репетиции, если можно свободно творить самому!? Да ещё с таким-то умудрённым жизнью товарищем. Но вслух я сказал, что подумаю.

На репетиции я больше не ходил, на концерт, где выступала команда, – тоже. По телефону гитарист хвастался мне, как лихо они отыграли, говорил, что теперь их точно заметят… А я сказал, что хочу делать другую музыку и ухожу. Он не слишком уговаривал меня остаться – особых сожалений не было.

Так в моей жизни остался единственный друг, кроме которого никого не надо.

Мы стали встречаться в квартире Антона. В основном – когда жены не было дома. По идее – чтобы делать музыку. В действительности мы просто сидели у компа, выпивали, закусывали и беседовали обо всём на свете. Я впервые встретил человека, с которым можно говорить обо всём, не опасаясь задеть неудобную или болезненную тему. И постепенно задавал всё более откровенные вопросы.

Антону нравилось быть в роли учителя. С энциклопедической уверенностью он мог прояснить суть любого явления. А фактами своей биографии, которая казалась мне крайне насыщенной по сравнению с моей собственной, Антон делился с особым удовольствием, которое иногда пытался скрыть за маской равнодушия или цинизма.