Бхагаван Раджниш - Настоящее Имя. Беседы о Джапджи-сахиб гуру Нанака

Отметая полностью идею разделенности, Нанак говорит, что нет нужды отвергать мир, бежать от мира. Где бы вы ни были — Бог есть. Нанак дал жизнь уникальной религии, для которой семьянин и саньясин одинаковы и едины. Лишь тот может называть себя Сикхом, кто будучи семьянином, есть еще и саньясин. Тот, кто будучи саньясином, вес еще остается семьянином.

Вы не можете стать Сикхом только оттого, что отпустили волосы или надели тюрбан. Быть Сикхом трудно. Легко быть семьянином или саньясином, но Сикх — это и тог, и другой. Вы остаетесь дома, но в то же время вы и не там, как было бы, если вы были в Гималаях. Продолжайте торговать в лавке, но поддерживайте память о Его имени, чтобы оно всегда пульсировало, билось в вашей душе; вы можете подсчитывать вашу выручку, но хранить в это время в себе имя Его.

До достижения самадхи перед Нанаком многажды открывались проблески, мимолетные проявления Бога — то, что мы называем сатори . В первый раз это случилось, когда Нанак торговал в зерновой лавке. Его работа заключалась в том, чтобы взвешивать покупателям пшеницу и другое зерно. Однажды, взвешивая его и считая: "Один, два, три…", — Нанак дошел до числа тринадцать. А на пенджабском языке "тринадцать" звучит как " тера ". Но " тера " также означает и "ваш". Когда Нанак дошел до числа "тринадцать", до " тера ", он утратил сознательную связь с окружающим миром, потому что ему напомнил о себе его возлюбленный Господь.

Он наполнял меру и повторял "Тера — Ваш, Твой, Ты…" Снова и снова он наполнял ее… "Тера" — как если бы все числа оканчивались так. "Тера" стало его мантрой. Назначение было достигнуто, и все заканчивалось на "тера" для Нанака. Люди подумали, что он сошел с ума и попытались остановить его, но Нанак полностью был в ином мире: "Тера! Тера! Тера!". Он не мог продвинуться дальше "тера", и не было ничего вне этого.

В действительности есть только два пункта остановки: первый — Я, и второй — Вы. Вы начинаете с "Я" и завершаете путь на "Вы".

Нанак не против светского мира. Фактически он влюблен в него, потому что для него мир и его создатель едины. Любите мир, и через этот мир любите Бога, вы видите Его через Его собственное создание.

Когда пришло время, когда Нанак возмужал, родители велели ем> готовиться к женитьбе. Они опасались, что он станет возражать, потому что с самого детства его образ жизни отличался от образа жизни всех остальных. Но Нанак не возражал. Отец Нанака был очень обеспокоен на его счет. Он никогда не мог понять сына — все это благочестивое пение и компанию святых людей, с которыми все время общался Нанак.

Однажды он послал Нанака в соседнюю деревню, дав ему двадцать рупий, чтобы тот закупил там товары для выгодной перепродажи. Так как суть коммерческой деятельности состоит в том, чтобы купить подешевле и продать подороже, отец велел Нанаку купить что-нибудь, что можно продать с барышом. Нанак сделал несколько покупок. На обратном пути он наткнулся на странствующих аскетов, которые уже пять дней как не ели. Нанак предложил им пойти вместе с ним в деревню, а не ждать, что еда придет к ним сама.

"Но мы дали обет, — ответили они. — "Бог даст нам пищу, когда Он соблаговолит. Мы счастливы соблюдать Его волю. Голод — нас не мучает".

И тогда Нанак подумал: "Что может быть более выгодным и стоящим делом, чем накормить этих великих подвижников? Я отдам им еду, которую я купил. Не сказал ли мой отец, что нужно сделать что-то очень выгодное и стоящее?"

Поэтому он раздал святым людям все, что он купил, хотя его спутник, Бала, пытался остановить его и говорил: "Что же ты делаешь, ты сошел с ума?"

Но Нанак был настойчив: "Я делаю нечто стоящее, как желал мой отец". И он возвратился домой, очень удовлетворенный.

Его отец был крайне разозлен: "Как же ты глуп! Это так ты получил выгоду? Ты разоришь меня!"

Нанак ответил: "Что может быть более выгодно, чем это?"

Но никто другой не мог усмотреть в этом меньше выгоды, чем Калу Мехта, отец Нанака. Он не видел ничего хорошего в том, что сделал его сын. Он был уверен, что парень сбился с пути под влиянием святых подвижников людей. Отец надеялся, что женитьба сделает Нанака более благоразумным. Люди обычно думают, что раз саньясин отвергает женщин и уходит прочь, то удержать человека в мире можно, привязав его к женщине. Но эта уловка была излишней, потому что Нанак вовсе не противился женитьбе.

Когда отец велел ему готовиться жениться, Нанак охотно согласился. Он женился и у него были дети, но это совершенно не изменило его образ жизни. Не существовало способа отвлечь и испортить этого человека, потому что он не видел различия между Богом и миром. Как можно испортить такого человека? Если человек уходит от богатства, чтобы стать саньясином, вы можете соблазнить его дав ему богатство. Если человек уходит or жены, дайте ему женщину, и он падет. Но как можно испортить человека, который не уходит ни от чего? Нет способа привести его к падению. Нанака нельзя подкупить.