Кен Уилбер - Благодать и стойкость - Духовность и исцеление в истории жизни и смерти Трейи Кимам Уилбер

Я бы сказал, что медитация — практика духовная, но не религиозная. Сфера духовного связана с реальным опытом, а не просто с некими верованиями; с Богом как основой бытия, а не с образом космического «отца»; с пробуждением подлинного «Я», а не с молитвами ради своего мелкого эго; с дисциплиной сознания, а не ханжеской церковной моралью про алкоголь, курение и секс; с Духом, живущим в сердце каждого, а не с духом того или иного вероисповедания. Махатма Ганди — духовный деятель, а Орал Роберте — религиозный. Альберт Эйнштейн, Мартин Лютер Кинг, Альберт Швейцер, Эмерсон и Торо, святая Тереза Авильская, Юлиана Норвичская, Уильям Джеймс — духовные деятели [36]. Билли Грэхем, архиепископ Шин, Роберт Шулер, Пэт Робергсон, кардинал О'Коннор — религиозные [37].

Медитация — духовная практика, молитва — религиозная. Точнее, молитвы-просьбы, в которых мы просим Бога дать нам новую машину, помочь продвинуться по службе и т. д., — религиозные; они нужны, только чтобы потакать нашему маленькому эго в его желаниях и прихотях. Напротив, медитация вообще стремится выйти за пределы эго, она ничего не просит у Бога, реального или вымышленного, — скорее приносит самого человека в жертву ради обретения высшего сознания.

Следовательно, медитация — это не столько элемент той или иной конкретной религии, сколько часть универсальной духовной культуры всего человечества; это попытка заставить сознание охватить все аспекты жизни. Иными словами, это элемент того, что называют «вечной философией».

Непосредственно перед нашим переездом на Тахо я должен был дать интервью как раз по этим вопросам. Мы были заняты переездом, у меня не было времени встретиться с журналистами, и я попросил их выслать мне список вопросов. Трейя, которая разбиралась в этой теме так же хорошо, как и я, прочитала эти вопросы, добавила к ним свои собственные и сыграла роль наивного интервьюера. Одновременно она стала напористым «адвокатом дьявола» [38].

Одной из главных тем этого интервью была фундаментальная мистическая доктрина, согласно которой человек должен умереть в своей отдельной Самости, для того чтобы найти универсальную Самость, или Бога. Постоянно нависающая над нами угроза физической смерти Трейи придавала интервью некоторую вымученность, и в какой-то момент мне стало трудно говорить дальше. В расшифровке было написано просто — «долгая пауза», как будто я раздумывал над каким-то сложным вопросом.

Но в этом-то и была вся суть: возможная смерть Трейи стала серьезным духовным наставником для нас обоих. Физическая смерть еще больше убеждала в неоспоримости смерти психологической. Как постоянно говорят нам все мистики, только если ты готов принять смерть, ты можешь обрести жизнь.

Трейя Киллам Уилбер:Давайте начнем с объяснения того, что вы понимаете под «вечной философией».

Кен Уилбер:«Вечная философия» — это мировоззрение, которое разделяло большинство величайших духовных учителей, философов, мыслителей и даже ученых во всем мире. Она называется «вечной» или «универсальной» потому, что ее можно обнаружить абсолютно во всех культурах мира и во все времена. Ее можно найти в Индии, Мексике, Китае, Японии, Месопотамии, Египте, Тибете, Германии, Греции…

И во всех частях света, где бы мы ее ни находили, ее основные черты сходны. Нам, современным людям, которым так трудно найти согласие в чем угодно, нелегко в это поверить. Вот как описывает это очевидное обстоятельство Алан Уоттс [39]: «Таким образом, мы остро ощущаем исключительную уникальность собственных взглядов, и нам трудно признать тот простой факт, что по некоему философскому вопросу существует универсальное согласие. Оно разделяется людьми, мужчинами и женщинами, которые сообщают об одних и тех же прозрениях, учат одной и той же базовой доктрине, и неважно, живут эти люди сейчас или жили шесть тысяч лет назад; неважно, откуда они — из Нью-Мехико или из Японии».

Это действительно весьма примечательно. Я думаю, что, по большому счету, это свидетельствует об универсальной природе этих истин, универсальности всечеловеческого опыта, который повсюду согласуется с некоторыми глубинными истинами о человеке и его связях со сверхъестественным. Только так можно описать то, что называется philosophia perennia — «вечная философия».

Трейя: Вы сказали, что «вечная философия» в своей основе одинакова в различных культурах. А как же современная точка зрения, согласно которой любое знание сформовано языком и культурой, а поскольку культуры и языки разительно отличаются друг от друга, то никакой возможности обнаружить какую-то универсальную или всеобщую истину о человеке просто не существует. Нет никакой истины о человеке, есть лишь история человечества, а она-то везде абсолютно различна. Согласны ли вы с этим тезисом о культурной относительности?