Алексей Маслов: УШУ: традиции духовного и физического воспитания Китая

Китайская поговорка гласит: «Большая сила побуждает к великой мудрости». Мастер ушу никогда не уходил от мира, но в то же время по своей душевной мощи стоял; выше многих. Такому человеку была чужда показная демонстрация своего мастерства. На турнирах в свободных поединках, называемых лэйтай, сходились в основном умелые кулачные бойцы, хорошо знавшие технику ушу, но не постигшие до конца его внутренних глубин.

Двумя достоинствами должен был обладать благородный муж в Китае — в нем сочетались «военное» (у) и «гражданское» (вэнь) начала. Правителю династий Чжоу Чэн—вану (X в. до н. э.) история приписывает такие слова: «Обладающий гражданскими достоинствами и не обладающий военными не сможет править Поднебесной. Того же, кто обладает военными достоинствами и не обладает гражданскими, народ боится и не испытывает к нему любви. Когда военное и гражданское начала следуют вместе, мощь и добродетель достигают совершенства». Из глубокой древности пришел принцип, утверждающий, что «военная и гражданская- дороги идут вместе». В конфуцианстве — главенствующей политической и морально-этической доктрине традиционного Китая — считалось, что чиновник обязан не только блестяще знать сочинения древних классиков,, быть хорошим каллиграфом, но и свободно владеть мечом, алебардой, трезубцем. В этой связи широко распространялись рассказы об отце Конфуция, которого^ звали Шулян Хэ. В 650 г. до н. э. Шулян Хэ находился в рядах армии одного из китайских царств Лу, атакующих город Биян. Когда часть атакующих ворвалась в город, противник внезапно опустил ворота, отрезая тем- самым авангард луской армии. В этот критический момент Шулян Хэ сумел на одних предплечьях удержать, тяжелые ворота, сорвав план противника.

Не только чиновники владели ушу, но и сам император — Сын Неба — упражнялся с копьем и мечом. Император в III—IV вв. лично наблюдал за состязаниями воинов и чиновников по борьбе сянпу и цзяоди. Однако в ушу понятия «гражданское» и «военное» приобрели совсем иное содержание. Здесь речь шла о соположении в одном человеке мужества, блестящего владения техникой боя и духа высокой гуманности, тонкого чувствования души другого человека. Не случайно Конфуций называл знание, гуманность и смелость «тремя путями благородного мужа»: «Знающий не сомневается. Гуманный не тревожится. Смелый не боится», — говорил он своим ученикам.

В Китае сформировался особый кодекс «боевой морали» или «боевой добродетели» — удэ. Каждая школа ушу имела особые законы поведения, зафиксированные в письменном виде, которые должны были знать наизусть ученики и никогда не рассказывать о них непосвященным. Кодекс «боевой добродетели» знаменитого Шаолиньского монастыря прежде всего формулировал основную цель занятий ушу, свободную от агрессивности и драчливости: «Основная цель того, кто изучает эту технику, заключается в том, чтобы укрепить тело и дух. Он должен заниматься с рассвета до заката и не может прекращать занятия, как только ему вздумается».

Перед мастером ушу нередко вставала проблема: когда можно употребить свои знания и умения, что действительно может считаться экстремальной ситуацией? Боевая добродетель предписывала сделать все возможное, чтобы предотвратить бой, но если же он начался, надо быть решительным и изворотливым и стремиться к победе. Сам Конфуций связывал понятие гуманности с твердостью и решительностью: «Кто полон гуманности, тот храбр. Кто храбр, тот не обязательно гуманен». В связи с зтим не кажется парадоксальным утверждение китайских учителей ушу о том, что «умеющий драться не вступает в бой». В Шаолиньском кодексе по этому поводу говорится: «В отношении собратьев необходимо вести себя мягко и обходительно, быть искренним и не допускать обмана. Нельзя, бравируя силой, обижать слабого... Каждый, кто познал методы шаолиньских учителей, не должен пускать в ход силу для выяснения отношений».

Изучение ушу начиналось со строжайшей самодисциплины и самоконтроля. Искренность в мыслях, абсолютная честность, доброжелательность к окружающим считались важнейшими чертами ученика ушу. Одними из самых тягчайших преступлений против школы ушу было хвастовство или обман. Человек, лживо утверждавший, что он учился в школе, которой на самом деле не существует, или приписывающий себе подвиги, которые он никогда не совершал, мог поплатиться за это жизнью.

Продуманная система китайских школ ушу обеспечивала поддержание традиции гармоничного сочетания духовного и физического. Основное отличие ушу от обычного рукопашного боя или спортивного единоборства заключается именно в том, что передавались не только конкретные технические приемы, но, что самое главное, духовные и моральные принципы. Поэтому школа ушу формировалась веками, создавала свои глубоко продуманные методы тренировки и воспитания учеников. По этой причине практически невозможно создать сегодня «свой» стиль ушу. Опыт такого фантазирования на Западе, да и у нас в стране показывает, что такие «стили» и «школы» сплошь и рядом оказываются механическим соединением каких-то приемов рукопашного боя, случайно подобранных из книг комплексов при полном отсутствии базовой техники, методов поэтапной тренировки, духовно-морального воспитания. Китайские мастера справедливо отмечали, что «изобретательством» в основном занимаются те, у кого нет терпения и мужества пройти сложный путь духовных поисков и физического совершенствования древних стилей ушу. И это было серьезным нарушением «боевой добродетели».