Сергей Иванов: Бхагавада-пурана

Сын мудреца, Шринги, услышав об оскорблении отца, проклял Парикшита: «Через семь дней крылатый змей Такшака ужалит этого нарушителя Законов, ибо он оскорбил отца». И когда он подошёл к своей обители и увидел мёртвую змею на плечах отца, он почувствовал печаль и заплакал.

Шамика, услышав плач сына, открыл глаза и увидел мёртвую змею на своих плечах. Отбросив змею, он спросил сына: «Почему ты плачешь? Кто обидел тебя?» И когда он узнал о поступке царя и проклятии сына, он промолвил: «Дитя, ты совершил грех, присудив наказание за обиду. Царь — бог среди людей. Когда царя нет, существа — беззащитны. Нарушается порядок в обществе.Царь не заслуживает проклятий, ибо он испытывал жажду и голод. Да простит Всевышний этого мальчика за грех, совершённый против Его преданного . Преданные Господа — столь кроткие, что даже если на них клевещут, обманывают, проклинают, пренебрегают ими или убивают, у них не возникает желания мстить».Так мудрец сожалел о грехе, совершённом сыном. Он не считал оскорблением поступок царя. Праведные люди, хотя и вовлечённые в радости и печали материального мира, не испытывают ни страданий, ни наслаждений, как и Высшая Душа, не подверженная страданиям мира.

Царь, вернувшись во дворец, раскаивался в своём проступке, совершённом против брахмана. Он думал: «Из-за пренебрежения наставлениями Господа ко мне придут трудности. И я желаю, чтобы они пришли, ибо так я освобожусь от греха».

Царь получил известие о своей скорой смерти, которая произойдёт от укуса крылатого змея, посланного проклятием сына брахмана. Царь воспринял это известие как добрую весть, ибо оно послужило поводом для отречения от мирского. Парикшит расположился на берегу Ганги, чтобы сосредоточить ум на Кришне, отказавшись от других путей осознания Себя, ибо любовное служение Кришне является самым великим путём.

Великие души и мыслители в сопровождении своих учеников, а также мудрецы, способные освятить место паломничества своим присутствием, полубоги и святые цари прибыли на берег Ганги. Парикшит сообщил им, поклонившись до земли, о своём решении поститься до смерти. Парикшит уселся на подстилке; корни травы куша, из которой она была сплетена, были направлены на восток. Он расположился на южном берегу Ганги, лицом на север. Мудрецы одобрили его решение возгласами: «Хорошо».

Парикшит сказал: «Брахманы, я спрашиваю вас о моём долге. Скажите мне, в чём заключается долг каждого и в особенности того, чья смерть — близка». Появился сын Вьясы. Его преследовали дети и женщины, считавшие его сумасшедшим. Сыну Вьясы было шестнадцать лет. Его ноги, бёдра, руки, плечи, лоб и другие части тела были прекрасны. У него были изумительные, широко раскрытые глаза, привлекательное лицо и красивая шея. Его грудная клетка была широкая, у него был глубокий пупок. Руки его были длинными, и лицо обрамляли кудрявые волосы. Он был обнажён, и цвет его тела был подобен цвету тела Кришны. Очарование его внешности и улыбка доставляли радость женщинам. Мудрецы поднялись, чтобы почтить его. Парикшит склонил голову, приветствуя Шуку. Шука сел, он был спокоен.

Парикшит приблизился к Шуке и со сложенными руками обратился к нему: «Одно воспоминание о тебе освящает наши дома. А что говорить о нашем состоянии, когда мы видим тебя, касаемся твоих стоп, омывая их, и предлагаем почётное сидение в доме. Грехи людей уничтожаются твоим присутствием. Святой, мистик, ты — учитель святых и преданных. Я прошу указать путь совершенства. Надели меня знанием, что человек должен слушать, воспевать, о чём помнить, чему поклоняться, и что не должен делать. Объясни мне это».

И сын Вьясы стал отвечать.

Шука сказал:

Люди, лишённые духовного познания и поглощённые мирскими заботами, готовы слушать о чём угодно, но не о Боге. По ночам их жизнь растрачивается на сон и сексуальные наслаждения, а днём на зарабатывание средств или поддержание семьи. Кто стремится освободиться от несчастий, должен слушать о Всевышнем, воспевать Его и помнить о Нём.Совершенство человеческой жизни, достигаемое или познанием материи и Духа, или упражнением в мистической йоге, или выполнением предписанного долга, заключается в памятовании о Всевышнем в конце жизни. Мудрецы, стоящие выше предписаний и ограничений, черпают радость из бесед о славе Господа.