Майкл Роуч - Сад небесной мудрости - притчи для гармоничной жизни [litres с оптимизированными иллюстрациями]

Кто тем поздним вечером принес в мой дом записку – сложенный вчетверо листок со словами «Приходи в Сад» и без подписи, – я так и не узнал, но зато сразу узнал ее почерк. Как это часто случалось в дни моей молодости, не было никакой другой подсказки, не были указаны ни дата, ни время, и, так же как в дни моей молодости, мне пришлось сидеть и размышлять наедине с самим собой, прикидывая и так и эдак, когда же я должен прибыть в Сад. Новолуние было всего несколько дней назад, и я знал, что она не захотела бы встречаться со мной в такой темноте. До полнолуния было еще слишком далеко, и я знал, что она вряд ли заставила бы меня так долго томиться в ожидании в самый желанный момент моей жизни. Поэтому я решил появиться в Саду на десятую ночь прибывающей луны, до которой, с одной стороны, оставалось не так много времени, а с другой стороны, в которую будет вполне достаточно света, чтобы я мог надеяться снова увидеть ее прекрасное лицо.

Была ранняя весна, время пробуждения природы даже здесь, в пустыне. Это показалось мне глубоко символичным, потому что, несмотря на то что эти двадцать лет вдали от Сада были плодотворными в самом высоком смысле, они все же больше напоминали студеную снежную зиму или даже пребывание в коконе.

Многое изменилось в моей жизни, многое изменилось и в Саду: калитка заржавела и обветшала, кирпичи и скамейка были на месте, но выцвели от времени и вытерлись от прикосновения рук и ног. Разве что чинара выглядела почти такой же, как и раньше, да вот еще фонтан все с тем же веселым журчанием разливал свои струи. Я тяжело опустился на скамейку, ощущая всем телом груз прожитых лет, но сердце мое стучало в радостном предвкушении, совсем как в молодости, мысли, надежды и воспоминания кружили голову. Подперев голову руками, я прислушивался к затихающим звукам в Саду. Наступала ночь, а Ее все не было.

Взглянув вниз, я увидел длинный стручок с семенами, упавший с чинары, наклонился, поднял его, положил себе на колени и стал в задумчивости смотреть на него, ожидая. Мне всегда хотелось прийти в Сад с дарами, мне всегда хотелось принести драгоценные подношения моим наставникам, но ни одна вещь за все эти годы не показалась мне достойной такого подношения. Что бы я ни выбирал в качестве подарка для Учителей, все представлялось мне никчемным и ничтожным в сравнении с теми бесценными сокровищами, которыми они щедро делились со мной. Кончилось тем, что я так ни разу ничего им и не принес. Но теперь, пока я сидел и ждал ее прихода, держа в руке стручок чинары и глядя на обойму семян, я понял, чем отплатить наставникам за их доброту, и поклялся перед самим собой поднести им именно этот дар. Я возьму эти семена и выращу новые деревья в тех Садах, которые посажу для других Учителей, чтобы они могли так же учить своих учеников, как мои Учителя научили меня.

Мне пришлось прождать несколько часов, сначала нетерпеливо, а потом все более и более умиротворенно. Годы размышлений над всеми событиями, которые произошли со мной в этом Саду, и десятилетия медитации и служения, казалось, первозданным вихрем кружились вокруг меня, сглаживая неровности и шероховатости снаружи и уплотняя ядро внутри, пока не создали нечто крепкое и цельное. Это была очень ясная и единственная в своем роде мысль, некоторое время вызревавшая во мне и дававшая мне намеки и указания на некую высокую истину, – и вот теперь, за время ожидания Златовласки, эта истина неожиданно проявилась, стала очень простой, понятной и сверкающей, как кристалл, который излучает собственный свет. Все началось с того, что я снова вспомнил свою мать и те страдания, через которые ей пришлось пройти.

Теперь я видел ясно, что ее страдание явилось следствием прошлых событий ее собственного существования: то, что она думала, говорила или делала, создало в ее уме кармические следы, или отпечатки, которые заставили ее видеть, как она страдает и умирает в страшных мучениях.

Когда я думал о двух величайших страданиях моей собственной жизни – разлуке с матерью и с Леди Сада, – я знал, что они созрели в моем уме точно таким же образом. Я знал также, что любое страдание можно изменить только в том случае, если его причина – соответствующий отпечаток в уме – может быть изменена путем очищения ума от негативных кармических следов прошлого и наполнения его новыми – здоровыми и сильными – позитивными отпечатками. Могу сказать без ложной скромности, что недаром прожил эти двадцать лет моей жизни, изо всех сил очищая свой ум от негативных семян прошлого; что также неуклонно следовал пути Воина, вкладывая в это недюжинные и бескомпромиссные усилия, направленные как вовнутрь меня, так и наружу, и, таким образом, посадил в своем уме отборные кармические семена огромной силы и высокой всхожести. И теперь я знал, спокойно и уверенно знал, что моя жизнь, окружающая меня реальность – та реальность, которую заставляли меня видеть новые отпечатки, по мере того как они расцветали пышным цветом в моем уме, – должна была, без всякого сомнения, начать изменяться, превращаясь в прекрасный мир добра и света, превосходящий все мои самые смелые фантазии, все то, на что я надеялся в Саду, когда вступал на этот путь безусым юнцом.