Майкл Роуч - Сад небесной мудрости - притчи для гармоничной жизни [litres с оптимизированными иллюстрациями]

Он расхохотался своим глубоким смехом прямо мне в лицо.

– Что ж, иногда действительно не лишено смысла искренне и адекватно проинформировать того, кто причиняет боль тебе или другим, что он не прав, – если только здоровья хватит, если только ты уверен, что это поможет достойно погасить конфликт. Но сама идея, что любые мысли или выражение гнева могут быть полезными… – Тут он опять хохотнул. – Чтобы в это поверить, надо либо совсем ничего не знать о кармических отпечатках вообще, либо так и не суметь осознать, насколько разрушительным может быть гнев в частности.

– Я хочу, чтобы ты запомнил это, – уже серьезно сказал Мастер Шантидева. – Я хочу, чтобы ты запомнил, как несколько минут назад готов был сбежать отсюда по ручью. Я хочу, чтобы ночами, которые ты в дальнейшем проведешь в Саду с другими святыми подвижниками, ты поразмышлял над тем, как, разозлившись на старика Шантидеву за несколько колючек в своей пятке и мокрое пятно на штанине, ты чуть было не отказался от того, что, несомненно, является высшей наградой человеческой жизни. Нет, нет и нет, ты не можешь позволить себе гнев даже на мгновение, ибо за это мгновение он может уничтожить все, чего ты уже достиг, и все, чего тебе еще предстоит достичь.

Он уселся на связки мягких листьев, а я рухнул рядом с ним, невольно вздохнув, хорошо понимая как истинность его слов, так и ничтожность своих духовных усилий. Он обнял меня за плечи и улыбнулся, а потом посмотрел куда-то вдаль через весь Сад:

– Наберись терпения, останови гнев, прекрати злиться даже на то, что кажется тебе твоим слишком медленным продвижением по Пути. Сохраняй хладнокровие, поддерживай непрерывность самообладания, не только встречаясь с внешними препятствиями и проблемами, но и с самим собой, – будь к себе добр, подбадривай и укрепляй себя: это намного полезнее для достижения той цели, к которой ты стремишься.

Мудрый страдает во время своих духовных исканий, а если ты будешь искать только приятного отдыха, то никогда не станешь мудрым. Не будь слишком привязанным к маленьким удовольствиям, но взыскуй высших радостей. Научись не только совладать с болью, но и видеть в ней средство, видеть в ней сам Путь – так ты сможешь сохранить честность, сможешь сохранить скромность, это позволит тебе сочувствовать тем, кому повезло меньше, чем тебе. Поддавшись беспомощному разочарованию или гневу, можно только разрушать; научившись жить с болью и использовать ее, обретаешь опыт, который сослужит тебе добрую службу на всем Пути к тому светлому дню, когда ты навсегда выйдешь за пределы всей и всяческой боли. Истинный Воин учится быть непоколебимым.

Мы еще немного посидели молча, и тут на меня навалились и усталость от недолгого, впрочем, путешествия в Сад, и странные впечатления этой длинной ночи, и более всего – переутомление от освоения новых знаний и усилий по изучению столь нелицеприятного порой содержимого моего ума, – меня сморило, и я ненадолго уснул.

Мне приснился сон, будто я снова маленький, а на дворе весна, и все празднуют ее приход – событие, о котором я давно позабыл. Утро, светит солнце, я сижу за деревянной партой в нашей школе и смотрю в окошко на своих одноклассников, разнаряженных по-весеннему ярко. Они играют в догонялки и пляшут под звучащую отовсюду музыку и радостно смеются. Я в классе один, мне очень хочется присоединиться к веселью, но мне почему-то не встать и не выйти на улицу.

Вдруг в класс входит монах с темными глазами и мягкой доброй улыбкой, берет меня за руку и ведет в огромную сводчатую залу с большими высокими окнами, через которые льется солнечный свет, и великолепным гладким деревянным полом, натертым до блеска. Он слегка подталкивает меня к центру залы, где больше всего воздуха и света, и говорит: «Танцуй, танцуй все, что захочешь, придумай уже свой танец». И я вбегаю в сияющий солнечный свет, в самый центр огромного пустого собора и начинаю свой детский танец, начинаю кружиться, просто кружиться, раскинув в стороны руки, и смеюсь, смеюсь, смеюсь, запрокинув голову назад…

Мастер Шантидева легко коснулся моей руки; он уже был на ногах, наклонившись надо мной, его огромное сильное тело на фоне лунного света в монашеской одежде выглядело даже величественно.

– Нам пора, – кротко сказал он.

– Я это… как бы… подустал слегка, – отвечал я сквозь сон. – Вы идите, а я еще посижу.

– Нельзя, – ответил он мягко, – нельзя – нет времени.

– Да ведь еще вся ночь впереди.