Кэролайн Джессоп - Побег

Я никогда не рассказывала отцу об избиениях, потому что это была общепринятая часть нашей культуры. То, что делала моя мать, считалось "хорошей дисциплиной". Моя мать видела себя растящей праведных детей и чувствовала, что учить нас повиновению было самой главной ее обязанностью. Битье своих детей было общепринятым методом достигнуть этой цели. Это не считалось насилием, это считалось хорошим воспитанием.

Самым счастливым временем для меня были лоскутные вечеринки у нас дома. Женщины из общины проводили с нами весь день, изготовляя лоскутное одеяло. Все делились историями и слухами, было много закусок и у детей был шанс поиграть всем вместе. Лоскутные вечеринки были единственным временим, когда мы могли свободно вздохнуть.

Однажды я играла со своей кузиной в куклы, когда я услышала как моя тетя Элейн сказала: "Я так напугалась вчера. Рей Ди играла во дворе со своими братьями и сестрами. Какие то чужие люди остановились перед нашим домом. Все другие дети с криком убежали в дом, но Рей Ди осталась снаружи и заговорила с незнакомцами".

Тетя Элейн была вне себя, что ее дочь заговорила с незнакомцами. Нас учили, что люди вне общины — "слуги дьявола", которые хотят похитить нас. Их представляли злыми людьми, желающими разрушить дела Бога. Если им дать приблизиться к детям Богоизбранного народа, они попытаются развратить и уничтожить нас.

Наша община была настолько изолирована, что было редкостью, если мы вообще видели чужаков. Большинство моих кузин покидали общину только для того, чтобы сьездить за покупками со своими матерями, и понятия не имели о мире снаружи. А у меня все еще были воспоминания о нашей счастливой жизни в Солт-Лейк-Сити, где у нас даже был телевизор. (А у моих родителей была еще и кофеварка, а кофе категорически запрещен в Церкви Мормонов.)

Депрессия моей матери ухудшалась и она проводила большую часть дня в постели. Она забрасывала домашнее хозяйство, но за день до возвращения моего отца она впадала в безумие уборки. Мой отец хотел, чтобы дом всегда сиял чистотой. Однажды вечером он пришел домой, а мы все были в наших пижамах, чистые и готовые отправиться в постель. В доме не было ни пылинки. Но мой отец направился к холодильнику и провел пальцем по верху. Палец был пыльным. Он налетел на мою мать и сказал что она должна лучше прибираться. Моя мать начала орать на отца, чтобы он сам убирался в ад. Она обвиняла его, что он не ценит, как тяжело она работает по дому и заботится о детях. Если ему не нравится, как она убирает, тогда, может, он сам будет это делать и сам будет растить детей.

Наш дом превратился в зону боевых действий, по крайней мере тогда, когда отец приходил домой. Он и мама начинали орать друг на друга в течении первых пяти минут после его прихода. В доме поселилось напряжение и атмосфера была ужасной. Но порки прекращались, когда наш отец был дома, что было облегчением. Тогда по большей части мать избегала бить нас, хотя она давала нам понять, что наше поведение должно быть безукоризненным.

Но иногда бывали дни, когда наша мама была счастлива и не хотела умирать. Она любила играть с нами, когда была в хорошем настроении. Одна из наших любимых игр была "Три поросенка". Линда, Аннет и я были поросятами, а мама была большим злым волком. Мы строили домики из прутиков и глины и она приходила и сдувала их все, пока мы не делали кирпичный домик, который она сдуть не могла. Мы также проводили счастливые часы, слушая, как мама читает нам сказки. Она редко читала нам религиозные цитаты и, к нашему удовольствию, предпочитала фантазийный мир сказок.

Моя мать была набожной, но у нее была и ребячливая черта. Однажды, когда отца не было дома, она поехала в город и вернулась домой с рождественнской елкой! Только представьте себе! Это было абсолютно запрещено в ФСПД. Мы украсили ее огнями и самодельными украшениями. Я знала, что это нехорошо принимать участие в такой мирской традиции, но мне было черезчур весело, чтобы обращать на это внимание. Мать сияла. Ей нравилась наша рождественская елка. Перед тем, как мы отправились спать тем вечером, мы повесили наши чулки и мама сказала, что следующим утром в каждом будет по сюрпризу. Никогда ничего подобного раньше в наших жизнях не происходило. Мысли о подарках просто взбудоражили нас.

На следующее утро мы нашли не только конфеты и фрукты в наших чулках, но и подарок под елкой. Наш отец разрешал нам есть конфеты раз в год — и не больше. Моя мать проявляла явное непослушание отцу давая нам сладости. И она разрешила нам сьесть их до завтрака!