Кэролайн Джессоп - Побег

Мы условились встретиться у Углов Ханаана — ночного магазинчика в трех милях от города на стороне границы Юты. Артур сказал, что привезет трейлер, чтобы чтобы отвезти мою машину обратно в Солт-Лейк-Сити. Она была зарегистрирована на мое имя, но номерные знаки были просрочены. (Женщины в общине могли водить машину, но наши машины были или без номеров или с просроченными номерами, для того, чтобы мы не могли уехать без разрешения мужа, нас бы остановила полиция). Девятеро из нас могли поместиться в спортивную машину Артура, и он сказал, что он попросит нашего другого брата, Даррела тоже приехать.

Я сказала Артуру, что в моей машине почти закончился бензин, но я сделаю все, чтобы добраться туда. - "Если я не появлюсь, приезжай искать меня" — сказала я. - "Возможно я не смогу выбраться из города, но пожалуйста, не уезжай без меня".

Теперь мне нужно было придумать как заставить моих детей выйти из дома и сесть в машину. Они бы никогда не послушались, если бы знали, что мы сбегаем из общины.

Мои дети ужасно боялись мира вне общины. Нас учили, что каждый посторонний человек — зло. Надвигающийся ужас — неотьемлемая часть культуры ФСПД. Вместо того, чтобы играть в прятки детьми, мы играли в Апокалипсис. Мы верили, что когда Бог придет уничтожить проклятых, все люди вне общины будут убиты. Но те, кто доказали верность, будут вознесены в царство небесное и будут сохранены как богоизбранные люди.

Когда я была моложе, я помню как на меня смотрели с презрением и отвращением, когда мы приезжали в город в длинных пастельных платьях, которые мы носили поверх темных гамаш. Люди называли нас "многожены" и иногда бросали в нас камни. Их враждебность подтверждала, что все злые люди внешнего мира были готовы повредить нам или даже убить нас.

Было как раз после полуночи, когда я покинула дом моей сестры Линды. Когда я вернулась домой, было тихо. На кухне я взяла два черных мусорных пакета и потом тихо проскользнула в комнаты моих детей, чтобы собрать одежды — запас на два дня для каждого. Поскольку я часто была на ногах поздно ночью, занимаясь стиркой, никто бы ничего не заподозрил, если бы заметил как я ношу детскую одежду из комнаты в комнату.

Моя спальня в полуподвале выходила на террасу. Я могла входить и выходить через большую стеклянную дверь. Когда я вернулась от сестры, я припарковала машину перед своей спальней, чтобы было легче загружаться. Я тщательно уложила детскую одежду, семейные фотографии и медикаменты Харрисона в машину.

Я копила лекарства Харрисона в течении последних пяти месяцев, чтобы у меня было что давать ему, после того как мы убежим. Я не знала сколько времени пройдет перед тем, как я найду новых докторов. Поэтому я начала урезать его дневные дозы — миллиграм там, миллиграм тут, пока не собрала небольшой запас.

Харрисону было почти четыре, он не мог ни ходить, ни говорить и до сих пор носил подгузники. Он не мог принимать пищу через рот. У него была трубка, через которую вводились высококалорийные растворы прямо в желудок. Чтобы сделать его сильнее, я начала сцеживать мое грудное молоко — я все еще кормила своего младшего — и добавлять его в трубку Харрисона. Я делала так в течении шести месяцев и казалось, что это сработало. Перед тем, как я начала давать Харрисону грудное молоко, я отвозила его в больницу примерно раз в неделю. Но в тот шестимесячный период перед нашим побегом мне не пришлось отвозить его в больницу ни разу.

Но я должна была научить его принимать пищу через рот. Харрисон вопил и боролся со мной всякий раз, когда я клала ему еду в рот. Он ненавидел это. Но я знала, что я не смогу взять все его оборудование для кормления с нами, когда мы сбежим.

Нас спасла пицца. Харрисон полюбил ее. Я наконец-то научила его жевать и глотать кусочки пиццы. Это заняло почти четыре месяца, но я все таки убедила его есть маленькие кусочки и другой пищи.

Харрисон был глубоким инвалидом, но он помог спасти нас. Ему нужен был уход почти 24 часа семь дней в неделю. Я знала, что мой муж думал, что я никогда не смогу сбежать с Харрисоном. Как бы я смогла? Харрисону нужен был кислород, чтобы спать. Я держала кислородную машину возле его кроватки, чтобы он мог дышать. Я боялась прекращать давать ему кислород, но этот риск я вынуждена была принять.

В четыре утра я начала всех будить. Я была очень деловой и собранной, когда я разбудила каждого из моих детей. Я сказала, что Харрисону плохо и его нужно отвезти к доктору. Это было абсолютно правдоподобно — Харрисона нужно было постоянно возить к доктору. Младшие дети думали, что это будет отличным приключением. Они не часто уезжали за пределы общины. Я сказала старшим детям, что поскольку Артур сейчас дома, все должны поехать со мной, чтобы потом мы могли сделать семейные фотографии в "Sears".