Альбер Франк–Дюкен - Что тебя ожидает после смерти

Такие души, мягкие, слабые, одновременно жертвы и виновники, в общем и целом избрали благую часть, но "платонически", как сторонние зрительницы, вяло; им недоставало огня: им его дадут. Они будут спасены «как бы сквозь огонь», говорит Апостол, «проходя через горнило», добавляет Апокалипсис: подвергнутые очищающей закалке божественной любви, этого «огня поедающего» (Евр 12:29). Тот, который «не переломит тростника надломленного, и не угасит фитиля ещё тлеющего», но который исправляет с любовью тростник, и оживляет огонь догорающего фитиля «до тех пор, пока не даст торжества правосудию» (Мф 12:20), бросит ли Он во "тьму внешнюю" семена оцепеневшие, ростки, отставшие в их развитии — в то время как Павел определяет сам себя как недоноска поздно пришедшего — или жалкие следы дряблой доброты?

Бывают случаи — возможно многочисленные — где пренебрегли благодать; другие, где душа её растратила, развлеклась ей как погремушкой. И вот она рискует её потерять. Тогда заботливое Провидение умножает то, что Писание называет его "посещениями": падения, разочарования, болезни и катастрофы. Даже эти скорби могут остаться бессильными. Случается тогда, что в своей любви, решив нас спасти, чего бы это нам ни стоило — и, не будем забывать, что наши тревоги являются Его тревогами (Иса 63:9) — Бог поражает грешника уголовной и преждевременной смертью: «Он нас наказывает таким образом, чтобы мы не были осуждены с этим миром» (1 Кор 11:32). Не такого ли рода духам Христос Сам пошёл проповедовать свое Евангелие в то время, когда Его тело было погребено (1 Петра 3:19–20)? Доведённое до крайности, терпение Бога оказалось в безвыходном положении, без сомнения, для того, чтобы смочь спасти этих людей волей или неволей, вымести их с негодованием из этой жизни в другую. Тогда могло бы, в то время как, среди страхов агонии, когда душа чувствовала себя захваченной, увязнувшей, засосанной черным озером тины, идущей ко дну «в глубины морские», о которых не подозревал Иона, душа совершила бы я не знаю какой наполовину сознательный скачок, какой жизненный рефлекс воли. Сработал бы инстинкт духовного самосохранения. Издалека, даже с самого дна, в то время как уже «морская трава обвивала голову» (Иона 2:6), слабый шум поднимается тогда на поверхность, как легендарный крик в поглощенном городе. Это — душа в процессе потери; она кричит молча: «Милосердие!» Это едва человеческий, этот хриплый вздох покаяния, о котором близкие родственники, собравшиеся вокруг агонизирующего, даже не подозревают. В то время как семейный врач качает головой, смотря на маленькое зеркальце, где не появляется больше пара, душа придыхает; она задыхается, она ищет воздух, его воздух, его дыхания: Spiritus . Она вдыхает… Между мертворождённым плодом и родившимся ребенком, который имел лишь один момент индивидуального существования, есть расстояние этого вдоха. Физического при рождении, духовного в смерти. Есть в загробной жизни, мертворожденные, и души слабые, хилые, которые кажется исчерпали всю их убогую жизненность в этом единственном вздохе раскаяния, который спас их. Так как эта вспышка, этот миг, этот едва намеченный ответ на последнюю милость здесь в этом мире сделали душу способной на воспитание, на обучение, на образование — и, если нужно, на выучку — в этой "темнице", откуда она не выйдет пока не отдаст миру и его князю до последнего гроша: ничто нечистое не может войти в Святой Город (Мф 5:26; Откр 21:27). Без сомнения, было бы опасно рассчитывать на эти "обращения" in extremis (при смерти), но они всегда возможны; без сомнения ещё не приводят ли они лишь к строгому минимуму спасения, но по крайней мере они предупреждают окончательную потерю творения, созданного для счастья.

Поэтому, Церковь всегда настаивала — с силой, которая часто слыла за фанатизм и суеверие — на крайней значимости моральной и ценности духовной последних моментов. Всё, с любовью и мудростью, было использовано, чтобы агонизирующий мог упокоить свой взгляд и своё сердце только на образе Распятого. Если он не осознаёт — или кажется, что не осознаёт — того, что происходит вокруг него, Церковь, его Мать, окружает его между тем всеми "средствами религиозной помощи" [7] les secours de la religion — таинства; причастие; соборование. - ах! восхитительное выражение, столь сильное, столь великое, столь мужественное (поддержка оказывается тем, кто борется, agonistês! [8] Игра слов: agonistês по–гречески «состязающиеся на общественных играх, борцы»; и агонизирующий – умирающий. ) и столь часто употребляемое не к месту! умоляем Бога послать к умирающему своих святых Ангелов, заставляем подниматься на небо совместное ходатайство Священника и близких родственников; в странах католической традиции, когда священнослужитель приносит шествующему в путь Хлеб Жизни, колокольчик виатика (предсмертного причащения) призывает на пути милосердие неизвестных братьев.