Михаил Поснов - Гностицизм и борьба Церкви с ним во II-м веке

К гностикам он причисляет Скота Эригену, Сведенборга, Фр. Ницше, самого себя и «выдающегося гностического учителя настоящего времени — Льва Толстого» 6. Пусть сам автор человек несколько странный, мистически и оппозиционно настроенный к церкви и даже к современной науке; но важно сознание им связи ненормальных явлений в церковной жизни с гностицизмом: ведь подобное познается подобными. А вот и другое свидетельство, принадлежащее человеку, которого заподозрить в ненормальности уже никак нельзя. Современный нам папа Пий X в своей энциклике против модернистов «Pascendi domici gregis», от 8 сент. 1907 г. указывает, что в модернизме возрождается древний гностицизм. Еще одно интересное свидетельство. Вольфганг Шульц 7, автор недавно вышедшей книги о гносисе, делает сближение между гностиками и новейшими теософами, которыми изобилует и наш древний град. Теософы так же, как и гностики, не удовлетворяются знанием естественным, научным и философским и утверждают, что человек достигает совершенства, ища другого, сверхнатурального знания. Как и у гностиков, мы у них так же замечаем религиозные наклонности, стремление к образованию обществ-кружков, занятие научными вопросами и т. п. 8Все эти сближения некоторых современных явлений с гностицизмом отнюдь нельзя считать навязанными или произвольными. В самом деле, что такое гностицизм, как не экзотическое растение, возникшее — выразимся образно, хотя и не поэтично — из разложения, тления древних религий и культур, снесенных в одну груду т. н. эллинистическим течением. Корни гностицизма — в языческих религиях и дохристианской цивилизации. Между тем, в религиозных воззрениях современного христианского мира сохранилось еще много языческих элементов; а наука наша и вся культура далеко еще не проникнуты духом христианства и не согреты лучами его. Что же удивительного, если гностицизм, питаясь все еще от живых источников, пережив уже много-много всяких фаз, дает себя знать и в наши дни, в различных своеобразных явлениях — учениях и движениях, хотя бы и в толстовстве, теософстве, модернизме. Следовательно, изучение гностицизма вскрывает истинную сущность многих современных явлений, обнажает корни многих пышных, но вредных растений нашей религиозно-общественной жизни, которые от такого обнажения постепенно должны утрачивать свою жизнеспособность.

Дохристианский и внехристианский гносис, бывший основанием христианского гностицизма, является могучим потоком общего синкретического течения античного миpa, доживавшего свой век. Синкретическое течение началось со времени походов Александра Македонского в Азию, познакомивших западные народы с восточными, и образовалось из смешения религии и культуры греко-римской с азиатскими. С того времени наступил т. н. эллинистический период в истории цивилизации. Эллинизм представлял собой весьма сложное явление меркнущего античного мира. Мы же имеем в виду только главные течения философской, моральной и религиозной жизни. С этой стороны названный период характеризуется упадком чисто теоретических, философских интересов и подъемом моральных и религиозных стремлений. На то существовали свои причины. В Греции, главной носительнице тогдашней культуры, с потерей политической самостоятельности и лишением национальной свободы, творческий гений заметно ослабел и дух народный уже не воодушевлялся высшими стремлениями к общему благу, а обратился к частной личной жизни. Место гениальных философов — Сократа, Платона и Аристотеля заняли в сущности незначительные школы — стоическая, эпикурейская, скептическая и перипатетическая, жившие их мыслями; и при этом, бывши не в силах противиться пониженным настроениям народного духа, они дали предпочтение нравственно-практическим проблемам перед чисто теоретическими, философскими. А когда мифологическая религия Олимпа окончательно потеряла всякое доверие и когда многие начали искать замены ей в философии, то последней и вовсе пришлось обратиться в систему сведений с религиозным и нравственно-практическим характером. Так обстояло дело, при столкновении двух культур, со стороны греческой. Что же касается восточной цивилизации, то отвлеченная теоретическая философия никогда не была сферой востока. Его мысль всегда тяготела к религии и обращалась к области, по-видимому, наиболее связанной с ней — к звездному небу, и выработала теософию и астрологию. По свидетельству историков (напр. Мейера, Винклера, Группэ), к этой восточной цивилизации весьма близко стояла древняя греческая культура (и культы), ибо она была дочь восточной, так что древний греческий мистицизм с пифагорейством и древнегреческие верования считаются более принадлежащими востоку, чем Греция. Вследствие этого, через сближение с востоком, усилились древние верования простого греческого народа, потому что они встретили здесь родственную почву и много общих элементов. С упадком художественной религии Гомера и Гесиода, эти верования начали все более и более распространяется, так как ряды аристократии, высших классов в порабощенной Греции быстро убывали, а между тем низшие классы все более и более пополнялись вольноотпущенниками, рабами и солдатами. Вот какие обстоятельства сообщили синкретическому течению эллинистического периода этико-религиозное направление. В последнем веке перед рождеством Христовым философия через этику так близко подошла к религии, что последняя была объявлена источником высшего знания (и для философии). Это мы видим в философских системах, проникнутых всецело религиозно-мистическим духом — в платонизме и новопифагорействе. Известный неопифагореец, из более позднего времени, Аполлоний Тианский изображается пророком, живущим во храмах и беседующим с богами. Система неопифагорейского платоника Плутарха Херонейского отличается исключительно богословским характером 9 г).

Читать дальше