Будда Шакьямуни - Джатаки. Избранные рассказы о прошлых жизнях Будды.

Пересказал юноша весь этот разговор Бодхисатте. «Хорошо ты сделал, сынок, что поведал мне обо всем», — заметил Бодхисатта. Обозрев внутренним оком запас жизненных сил старухи, он узнал, что мать его должна в тот же день отойти, и сказал ученику: «Ступай за мной. Я хочу испытать ее». Бодхисатта срубил в лесу смоковницу, вытесал из нее деревянного человека — тех же размеров и формы, что и сам, — обмотал его с ног до головы тканью, положил боком на свое ложе и, привязав к нему веревку, обратился к юноше: «Сынок, возьми топор, поди к моей матери и сунь ей в руки конец веревки». Юноша послушно пошел и сказал старухе: «Почтенная, учитель сейчас в хижине — прилег на свою постель отдохнуть. К постели его я привязал веревку, которая укажет тебе путь. Вот топор, ступай и, если только в силах, убей его». «А ты меня не бросишь?» — только и спросила старуха. «С чего мне бросать тебя?» — ответил юноша. Старуха взяла в руки топор, с трудом поднялась на ноги, доковыляла до постели сына, ощупала его тело и, уверясь, что это и в самом деле ее сын, сдвинула в сторону ткань, прикрывавшую голову деревянного болвана. Затем она размахнулась топором и, воскликнув: «Прикончу его одним ударом!» — рубанула прямо по горлу. Послышался сухой треск, и старуха поняла, что ее удар пришелся по дереву. «Что ты делаешь, матушка?» — спросил вошедший Бодхисатта. «Ты обманул меня!» — вскричала вместо ответа старуха и в тот же миг пала бездыханная, ибо ей было суждено умереть, лишь только она вступит в хижину.

Убедясь, что мать его мертва, Бодхисатта разложил костер и предал тело матери огню, а потом, когда все было кончено, погасил пламя и принес в жертву дикие лесные цветы. Сидя на пороге своей хижины вместе с молодым брахманом, Бодхисатта сказал ему: «Знай, сынок, что нет никакого особого «заклинания от тоски». Речь шла о любовной тоске и о женщинах, ее вызывающих. Когда твоя мать послала тебя ко мне, наказав: «Ступай выучись «заклинанию от тоски», она хотела только, чтобы ты понял, сколь порочны женщины. Теперь, когда ты воочию узрел пучину скверны, в которую ты мог попасть из-за моей матери, тебе должен быть вполне ясен смысл изречения: «Воистину, женщины – само сладострастие и порочность». И, наставив так юношу, Бодхисатта отослал его.

Почтительно простясь с учителем, юноша направился в Бенарес, к отцу с матерью. И, когда он явился в дом, мать спросила: «Ну как, выучился ли ты «заклинанию от тоски»?» «Выучился, матушка», — ответил ей юноша. «Ну так что же, — продолжала мать, — хочешь ли ты стать подвижником, творящим жертвы богу огня, или предпочтешь обзавестись семьей и зажить мирской жизнью?» «Матушка, — сказал юноша, — я своими глазами видел скверну, происходящую от женщин, и мирская жизнь не для меня, Я хочу стать отшельником». И, убеждая всех в непоколебимости своего решения, он спел такой стих:

О, эти женщины! Желаньями подобны

всепожирающему пламени они.

От мира отрешась, свой подвиг совершая,

себя от скверны любострастья сохрани.

Обличив так весь род женский, юноша простился с отцом и матерью и ушел в лес. Став, как и хотел, подвижником, юноша, размышляя в уединении, познал самого себя и подготовился к последнему возрождению в мире Брахмы».

И, восклицая: «Видишь, брат мой, сколь сладострастны, порочны, похотливы женщины!» — Учитель вновь указал монаху на зло, которое несет в себе весь женский род и разъяснил суть четырех благородных истин. Выслушав его наставление, бхиккху вкусил от плода арахатства. Учитель же растолковал джатаку, так связав перерождения: «В ту пору матерью юноши была Капилани, его отцом — Махакассапа, молодым брахманом — Ананда, наставником же был я сам».

(Перевод Б. Захарьина)

С восклицания: «Неблагодарному чего ни дай...» — Учитель — он жил тогда в Бамбуковой роще — повел рассказ о Девадатте.

Как-то раз, сидя в зале собраний, монахи говорили между собой: «Этот неблагодарный Девадатта, братия, и знать не хочет добродетелей, что есть в Татхагате». В этот миг вошел Учитель и спросил их: «О чем это вы, бхиккху, здесь толкуете?» Услышав их ответ, он заметил: «Не только ведь ныне неблагодарен Девадатта: он, братия, и в прежние времена был столь же неблагодарным и никак не хотел признавать моих достоинств». И, уступая просьбам собравшихся, Учитель поведал монахам о том, что случилось в прежней жизни.

«Во времена стародавние, когда на бенаресском троне восседал Брахмадатта, Бодхисатта зародился в лоно слонихи. Явился он из материнского лона на божий свет с телом белым и сверкающим, будто глыба серебра; глаза ого, подобно бриллиантам, переливались пятью разными цветами; рот напоминал кусок яркого шелка; хобот был похож на серебряную цепь с бляшками из червонного золота, а ноги казались лакированными. Наделенный десятью совершенствами, он воплощал в себе высшую красоту. Когда слоненок вырос, все дикие слоны в окрестностях Гималаев единодушно признали его своим вожаком и стали повсюду за ним следовать. Так Бодхисатта оказался во главе стада в восемьдесят тысяч слонов. Бродя по Гималайским горам и долам, Бодхисатта вскоре понял, что ему угрожает скверна, неминуемая при проживании общим стадом. Он отделился от остальных слонов и зажил один в лесной чаще. И все дела и помыслы его были устремлены на добро, поэтому слоны прозвали его Силаванагараджей, что значит «Царь слонов, преданный добру».