Александр Богатырев - У Бога и полынь сладка - Рассказы и очерки

Признаюсь, терять друзей больно. Особенно тогда, когда они отправляют тебя в лагерь своего политического противника. Прошло два года без традиционной встречи в Татьянин день, но недавно я был неожиданно утешен самым невероятным образом. Мой друг, отец Михаил Преображенский, пригласил меня поучаствовать в освящении квартиры его прихожанки Татьяны Равтопуло. Историю влюбленности ее деда, офицера Эриванского полка, в Великую княжну Татьяну Николаевну я знал от одного из организаторов дворянского собрания, Зураба Чавчавадзе. Борис Равтопуло в пятидесятые годы прошлого века нашел семью Чавчавадзе в далекой казахстанской ссылке и был у них частым гостем. Его история такова.

В начале празднования в Эриванском полку трехсотлетия Дома Романовых Борис Равтопуло пригласил Великую княжну Татьяну на танец, а в конце бала дерзнул пригласить ее еще и во второй раз. Это было не принято, поскольку офицеров в полку много и не все удостоились чести танцевать с ней. Но Борис не мог удержаться. Он влюбился в царскую дочь и в душе поклялся быть ее верным рыцарем и до конца своих дней больше ни с кем не танцевать. Он долго не верил в гибель Царской семьи, а потом много лет не мог забыть о своей клятве и не решался заводить семью. С Татьяной Николаевной он встречался и после бала.

Об этом я узнал во время трапезы после освящения квартиры его внучки. В квартире явно чувствовалось дыхание благодати. На иконной полке рядом с образами стояла фотография Великой княжны Татьяны. И все невольно почувствовали присутствие в доме этой святой именинницы. О подробностях ее служения во время Великой войны рассказал один из гостей, Юрий Шмелев — царскосельский краевед и автор книги о больнице, в которой императрица Александра Федоровна устроила первый лазарет. В нем она прослужила в качестве сестры милосердия и операционной сестры два с половиной года. Вместе с ней трудились и Великие княжны Ольга и Татьяна. Мария и Анастасия были слишком малы и приходили в лазарет, расположенный в Федоровском городке, поддержать раненых офицеров. Лазаретов, открытых их Августейшей матерью было восемьдесят семь. Трудно поверить в эту цифру, но она верна. Поразительно то, что офицерский лазарет стараниями императрицы был открыт уже через две недели после начала войны, и Великие княжны вместе с их Августейшей матерью сразу же приступили к обслуживанию раненых.

Борис Равтопуло приезжал в Царское Село к своему отчиму — флигель-адъютанту Его Императорского Величества полковнику Льву Силаеву и всякий раз приходил в лазарет, где трудились великие княжны. Там в двух палатах лежали офицеры Эриванского полка. Сохранилось несколько фотографий Бориса с Татьяной Николаевной. Он помогал ей перематывать бинты, изготавливать перевязочные пакеты, приносил лекарства. Об их встречах есть немало записей и в дневнике Великой княжны Татьяны. Она оказалась самой талантливой, ответственной и бесстрашной из сестер.

Прежде чем приступить к работе в лазарете, главный врач, княжна Вера Гедройц, первая в мире женщина-хирург, долго испытывала молодых великих княжон. Ведь даже далеко не все мужчины могут видеть открытые раны и присутствовать при ампутации рук и ног. Царские дочери до войны жили обособленно и совершенно не знали жизни. И вдруг такие испытания! Татьяна выдержала их, и стала прекрасной сестрой. Она вместе с матерью и тридцатью девушками параллельно с работой училась на курсах сестер милосердия. Занятия проходили каждый день в лазарете, во дворце и на даче Анны Вырубовой. А потом два с половиной года Татьяна безропотно несла тяжелейший крест ухода за ранеными.

Юрий Григорьевич рассказал много интересного о «демократичности» Государыни императрицы. Она терпеливо сносила заявления княжны Гедройц о своих политических взглядах: «Я левее Государственной Думы». А когда врач Доломанов подал в отставку из-за вступления в левую партию, Государыня не приняла ее. Тогда он признался, что у него жена еврейка. Александра Федоровна сказала: «Ну и что! Пусть приходит в лазарет и работает. Ваша работа меня устраивает».

Я знал о том, что Государыня Александра Федоровна вместе с дочерьми были хорошими сестрами милосердия, но не знал деталей. Оказаться в день памяти святой мученицы Татианы в доме Татьяны, названной дедом в честь Великой княжны, с которой он дружил и был влюблен, — это большой подарок.

Как эта трапеза не походила на наши многолетние «татьяниноденские» застолья! Вместо сплетен и соревнований острословов — радостная беседа в духе братской любви. Именно радостная. И отец Михаил с такой любовью, просто и мудро отвечал на вопросы гостей, что всем стало легко. А поначалу вопросы задавали робко, извиняясь за свое невежество. Почти все гости впервые присутствовали на освящении квартиры. Только двое подпевали батюшке. Казалось, что и креститься стеснялись. И вдруг словно благодатное облако покрыло всех. Никакого следа первоначальной скованности. А потом супруги Шмелевы запели. Да так красиво! И песни — не чета нынешним: мелодичные, нежные. Мне стало стыдно. Я этих песен не знал. Да в нашей компании никто и не пел. Напевность народная, традиционная, но в стилистике текстов чувствовалось, что сложены они не в позапрошлом веке. И вдруг Юрий Григорьевич запел песню из фильма «Весна на Заречной улице» про заводскую проходную, что вывела в люди. Оказалось, что для него это не метафора. Он тридцать пять лет проходил через проходную Ижорского завода, где служил инженером-конструктором, и абсолютно уверен в том, что именно эта проходная вывела его в люди. Вот ведь какая история! Патриот родного завода воспел подвиг Государыни императрицы и великих княжон. Он нежно любит внучку царского гвардейского офицера, а она считает его родным человеком. Сама Татьяна Равтопуло — советский майор медицинской службы. Пятнадцать лет провела в войсках на Крайнем Севере, а сейчас лечит гражданскую братию. Сидят они за столом вместе с православным священником — и так всем хорошо…