Владимир Зоберн - Азбука православной веры

Такого рода странность нужно принять на себя. Она есть знак и условие вечного спасения. Господь Иисус Христос объявил это ясно: Входите тесными вратами (Мф. 7. 13).

Следовательно, надо жить в мире, не подражая миру, и в этой так называемой странности исполнять свой долг, не стыдясь его.

«Не надо быть ханжой», — говоришь ты. Конечно, кто с этим спорит?

Ханжество — не благочестие. Оно есть злоупотребление благочестием и набожностью.

Нельзя же слагать на благочестие вину тех людей, которые злоупотребляют набожностью по неведению, и делают это не из гордости и лицемерия, столь противных духу истинного благочестия.

Нужно быть набожным, но не нужно быть ханжой. Бог благоволит к первым и не любит вторых. Он хочет видеть в сердце нашем благочестие, готовность к служению Ему, любовь к заповедям Его, но Он отвращается ханжества, то есть тех бездушных приемов или внешних действий, которыми заменяют главное.

Но надо заметить, что эти злоупотребления и заблуждения, которые происходят не от гордости, а от неведения, более жа́лки, нежели преступны.

Вообще, это худые привычки, вредные только для тех, которые предаются им. Это большей частью люди слабодушные, непросвещенные, которые утомляют себя и запутываются во внешних проявлениях набожности, преувеличенных до крайности. Эти люди, измучивают совесть свою из страха согрешить, воспламеняются ложной ревностью, когда приличнее было бы молчать, и проч.

Вот что есть ханжество, и от него нужно тщательно оберегать себя. Но светские люди часто называют ханжами тех, которые вовсе не имеют этих слабостей, и называют так, потому что в их набожности видят укор для своей холодности!

Не бывают ли часто виновнее те, которые злобно негодуют на слабости ближнего? Не найдутся ли и в их жизни злоупотребления всякого рода, за исключением только злоупотребления набожности?

Не будь ханжою, но будь христианином, добрым, искренним христианином, исполняющим из любви к Богу, а не на показ людям все свои обязанности, и, когда совесть твоя будет безукоризненна, ты не убоишься порицаний человеческих.

В.— Я знаю набожных людей, которые не лучше других.

О.— Что же это доказывает? Разве только то, что эти люди набожны не искренно, исполняют только внешнее, пренебрегая внутренним, духовным.

Или то, что природа их необыкновенно упорна, если могущественное влияние набожности не делает их лучше.

Или то, что, может быть, правдоподобнее, — что ты судишь их пристрастно, что ты несправедлив к ним.

Христиане — заметь это — не перестают быть людьми, хотя они и христиане. Они не изъяты совершенно от слабости и непостоянства бедной природы человеческой, столь поврежденной грехом. Поэтому-то их поведение не всегда бывает согласно с их правилами и добрыми намерениями.

Но если благочестие не исправляет еще всех нравственных недостатков, если оно не истребляет полностью и всех других несовершенств, — зато оно уменьшает их и мало-помалу искореняет. Оно повелевает бороться с ними непрестанно, оно подает способы, простые и действенные, чтобы сделаться не только добрыми, но и столь совершенными, сколь возможно человеку.

Потому-то души истинные и твердые, употребляющие эти способы, исправляются скоро и делаются сначала лучшими, потом добрыми и, наконец, превосходными.

Неизменное свойство религии христианской есть — совершенствовать своих истинных последователей. Тот, кто имеет погрешности, будучи христианином, сколь много имел бы их, если бы был неверующим.

В.— Жизнь набожная слишком скучна. Лишать себя всего, бояться всего — что это за жизнь?

О. —Тише, тише, мой друг! Не пугайся так заранее! Жизнь христианская не обязывает тебя «бояться всего, лишать себя всего». Ты преувеличиваешь.

Если закон Евангельский есть иго, то Господь наш Иисус Христос, возлагая его на нас, говорит: иго Мое благо, и бремя Мое легко (Мф. 11. 30).

Ты знаешь, вероятно, нескольких добрых христиан? Разве имеют они вид угрюмый и несчастный?

Напротив, все те, кого я знаю, имеют в своей наружности что-то мирное, довольное. Один вид их уже действует как-то благотворно.

Я не отрицаю необходимости надзирать за собой и избегать вредных удовольствий, если желаешь быть добрым христианином. Я не спорю, что борьба воли со страстями бывает иногда очень трудна.

Но найди же мне положение в свете без борьбы и пожертвований? Чтобы приготовиться к какому-нибудь званию, чтобы приобрести способы к жизни, не нужно ли заботиться, трудиться усиленно?