Дарья Сивашенкова - Вот Иуда, предающий Меня. Мотивы и смыслы евангельской драмы

«Гораздо интереснее и важнее вопрос, почему Спаситель допустил в круг Своих ближайших учеников такого человека, каким был Иуда. Отвечая на этот вопрос, Амвросий говорит, что „Спаситель избирает и Иуду не вследствие неблагоразумия, но вследствие предусмотрительности, т. е. от него Христос хотел быть преданным, чтобы и ты, если тебя оставит друг, если будешь им предан, о своей ошибке и о тщете твоего расположения к нему судил умеренно“. Некоторые из позднейших экзегетов предлагали другие объяснения. Как в раю был змей или как в ковчеге Ноя был Хам, так и в среде учеников Спасителя мог быть Иуда» [8].

Такая вот игра на контрастах. И еще, оказывается, Христос не только заранее знал Своего предателя (это да, это Евангелие), но и предусмотрительно выбрал такого, чтобы не очень жалко было, когда погибнет.

Понятно, что отвращение к предательству законным образом превратилось в отвращение и ненависть к предателю. Тень совершенного преступления полностью покрыла его, не оставив ничего незамаранного. Как красота в глазах любящего, так и уродство в глазах ненавидящего: поэтому все эти эпитеты логичны, понятны, объяснимы… и очень далеки от истины.

Если верить евангельскому тексту — а ориентируемся мы, естественно, в первую очередь на него, — Христос обладает удивительной особенностью привлекать к Себе людей. За Ним ходят толпы, Его слушают представители самых разных кругов, и никому не удается остаться равнодушным перед молодым Равви. Его обожают, Его ненавидят. Ему стоит сказать лишь слово, чтобы мытарь бросил на землю собранные подати и пошел за Ним, а рыбаки оставили ради Него свои сети. В Его речах, которыми заслушиваются тысячи, — непонятная, немыслимая сила. Харизма, как сказали бы сейчас, у Него потрясающая.

И такой Человек, насквозь всех видящий [9], не может найти подход к одному из Своих ближайших учеников? Не знает, как и чем привлечь его к Себе, как достучаться до его души и сердца, чтоб там возникло хоть какое-то чувство, кроме сребролюбия? Будучи с ним рядом изо дня в день, из вечера в вечер, не только проповедуя при нем, но и ведя с ним живые дружеские беседы, деля хлеб, все радости и все невзгоды, так и не подобрал за три года ключ к его сердцу?

Кроме того, выбирая апостолов, Он выбирал себе не свиту, не прислугу и даже не просто учеников, которых можно гонять в хвост и в гриву, при этом в грош не ставя. Двенадцать — это самые близкие Ему, друзья в самом глубоком смысле этого слова. Первые люди на земле, перешедшие от рабства Богу к дружбе с Ним. Я уже не называю вас рабами, ибо раб не знает, что делает господин его; но Я назвал вас друзьями, потому что сказал вам все, что слышал от Отца Моего (Ин. 15: 15).

И Он трепетно относится к этой дружбе, очень нужной Ему по человечеству. Он вверяется апостолам, рассказывает то, что не рассказывает больше никому. Дружба с ними — в каком-то смысле отдушина для Него. Поэтому Он с ними возится, терпеливо отвечает на самые наивные вопросы и непродуманные предложения, вроде идеи спалить деревню за непочтительный прием (см.: Лк. 9: 54), прощает прекословие. Они по большей части не видят от Него ничего, кроме ласки. Он рассчитывает на них, полагается, любит их и ждет в ответ искренней любви. Ему откровенно нужна будет их поддержка в Гефсимании, в самую страшную ночь Его земной жизни.

Неужели же, выбирая Себе после ночной молитвы самых родных, самых доверенных людей, Он промахнулся, призвав того, с кем за три почти неразлучных года не стал близок ни на йоту? Вечное бельмо в глазу, напоминание о том, чем и как все закончится?

А зачем Ему Самому Себе так портить жизнь?

Тем более что такой спутник не мог не влиять в дурном смысле на других апостолов, о чем и пишут толкователи — что логично с одной стороны, но совершенно необъяснимо с другой:

«[остальные апостолы могли увлечься] примером Иуды, который по дерзости и наглости своего характера […] мог увлекать своими мнениями прочих…» [10].

Днями напролет Он, значит, учит апостолов всему хорошему, а потом глядит сквозь пальцы, как один из них сводит на нет Его старания? А зачем Христу этот сизифов труд? Он же не Пенелопа, чтобы днем ткать покрывало, а ночами его распускать.

Стремление толкователей очернить Иуду и с самого начала противопоставить его одиннадцати ученикам доводит до обидного: остальные апостолы начинают играть при нем роль… массовки.

«Почему Господь не взял всех, а только троих учеников на Фавор? Потому, что Иуда не был достоин видеть Божественную славу Учителя, Которого он собирался предать, но Господь не хотел оставить его под горой, чтобы тот не мог этим оправдать своего предательства» [11].