Анатолий Гармаев - Пути и ошибки новоначальных

— Находясь в светском обществе на приеме, на ужине, необходимо ли креститься или нужно совершать внутреннюю молитву?

— Огорчать не должно никого. Что такое не огорчать ближнего? Это значит не искушать его, чтобы я не стал причиной его согрешения. Я ему что-то сказал, а он вдруг раскричался. Что он этим делает? — Грешит. Кто виноват? — Я. Кто подал повод к огорчению? — Я. Кто из нас более согрешил: он ли, вдруг разгневавшийся, раскричавшийся или разобидевшийся, или я, который его искусил?

Сказано: «А кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повести ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской; горе тому человеку, через которого соблазн приходит». (Мф. 18, 6). Отчасти это относится, вероятно, и к детям. Но не в меньшей степени это относится вообще ко всякому человеку, младенцу или же ребенку в духовном смысле. Любой человек, который мной был искушен, впал в обиду, раздражение или же в возмущение, или еще хуже — в ненависть, а после наделал еще массу всевозможных грехов — эту ненависть распространил на других людей, от него воспламенилась в раздражении еще целая цепочка людей. В результате грех умножился многократно. Почему так произошло? Кто виноват в том, что человек не потерпел мою язвительность, мою злобность, или же мой укор, или же мое надмение, или же мое нахальство, или же наглость, или же мое давление, или еще что-то. Кто его в это искушение ввел, кто не проявил чуткости, не разглядел, что его силы на пределе, что он дальше не потерпит и не понесет меня… Кто не разглядел? — Я. В ком не было чуткости? Во мне.

Поэтому уместно всегда пользоваться таким очень простым правилом, которое ведет к глубокой работе над собой, очень внимательному отношению к своим поступкам: «Не огорчай, не искушай ближнего своего». И когда я прихожу на светский прием, куда я не мог не прийти, и на ужине вкушаю, то никто не должен смущаться внешним проявлением моей православности. В этом-то и заключается мое православие.

Иное дело, когда возникает необходимость исповедать Христа. Вот тут уже встань до смерти. Или даже мученической смертью, или же какими-либо страданиями, или болью исповедуй Христа, это совсем другая ситуация, другое обстоятельство.

— Может ли верующий человек быть начальником на производстве?

— Вполне. Если взглянуть на тысячелетнюю историю России, то можно увидеть, что в ней был определенный чинопорядок. Особенно строгое, стройное чиноначалие наблюдалось в светлейшие и лучшие времена расцвета Российской державы. Тогда Россия была царственно руководимой. Царь был самым большим начальствующим лицом, в его власти находилась вся Россия. Поэтому православный начальник — это норма гражданского устроения государства.

Только в этом случае оно сохраняет и соблюдает то чиноначалие или ту иерархию, которая отображает иерархию Небесную. Ведь Ангельские миры, все девять чинов Ангелов расположены в чиноначалии. Недаром и сама Церковь тоже устроена в строжайшем чиноначалии. Епископ, а далее за ним благочинный, а за ним — священники, миряне, а миряне в своих чинах — староста, директор завода, начальник участка, смены, цеха… И если все это устройство православно, то оно отвечает тем чаяниям (о которых все мы радеем и желаем) о том, чтобы наше государство стало, как и прежде, православным. «Хочешь быть старшим, будь всем слугою», — говорит Священное Писание. Значит, радей о всяком здравии своих подчиненных — телесном, душевном, духовном. И не только во время работы, но и вне ее.

— Ранее вышло пять ваших книг. Как относиться к разноречивым мнениям о них?

Эти книги вышли по материалам лекций, прочитанных мною в Москве с 1985 по 1990 год, т. е. 10–15 лет тому назад. Это было время, когда о церковном содержании в открытых лекциях не могло быть и речи. Кроме того, на лекции приходили люди с конкретной нуждой — как сохранить и укрепить семью и как воспитать детей в добром нраве. Ни о каком религиозном воспитании никто из них и не помышлял. Уже в ходе обучения на годичных и двухгодичных родительских курсах в личной беседе со многими из них состоялся разговор о Церкви. Помню, у многих первая беседа о Боге вызвала шок. И это при том, что содержание лекций и характер занятий раскрывали слушателям образ внутренней работы над собой и подводили к мысли и к реальному опыту, что самому управиться с эгоистической греховной натурой своей невозможно. Нужна помощь не только внешняя, от человека (профессионального педагога), но, что особенно важно, помощь свыше. Это «свыше» люди по-разному понимали, были согласны с этим, но, как показала последующая беседа с каждым из них, никто о религиозном, церковном и не помышлял. Они исправно и с большой охотой занимались один раз в неделю по четыре часа в день кто в годовом, кто в двухгодичном курсе. Курсы много давали для нравственного развития каждого из них. Это была первейшая задача. К этому люди получали образ нравственного воспитания детей, не словесного только, но деятельного, опытного. Кроме того, проводилась большая и серьезная работа по восстановлению ценности семьи и возможности ее сохранения и укрепления. Занятия и знания давали видимый результат. От этого слушателей из года в год становилось все больше и больше. Лекции размножались способом самиздата и расходились по разным городам.