Дмитрий Орехов - «Остров». Подлинная история

“Господи, какой Иерусалим с моей зарплатой!” – подумал Непомнящих. А дальше вышло так. Спустя две недели к врачу пришла пациентка, которую Владимир когда-то уже лечил. Новое лечение оказалось долгим и трудным, но ни о каком материальном вознаграждении не могло быть и речи. Выздоровев, пациентка (она была главным бухгалтером коммерческого банка) вернулась, чтобы поблагодарить за помощь. Женщина передала врачу небольшой сувенир и конверт с оплаченной квитанцией на паломническую поездку в Иерусалим. Владимиру оставалось только оформить документы…

Однажды в Ленинградской семинарии пропал семинарист. Товарищи разыскивали его, но безуспешно. И вот трое из них пришли к отцу Николаю.

– В вашем храме, в академии, есть икона Божией Матери “Взыскание погибших”, – сказал им старец. – Отслужите перед этой иконой три молебна, тогда ваш товарищ отыщется.

Семинаристы отправились обратно, думая, что исполнят благословение без всякого труда. Однако иконы в храме не нашлось, и даже служащие священники ничего не знали об иконе “Взыскание погибших”. Прошло еще дня два, и тут один из семинаристов, выполняя какое-то послушание в алтаре, увидел на дальней полке, где были составлены старые иконы, тот самый образ Богородицы. Удивлению его не было предела. В семинарии про эту икону забыли, а отец Николай знал! Молебны тотчас были отслужены, а на другой день поступили известия о пропавшем товарище. Он был жив и вскоре вернулся к месту учебы.

А вот другой интересный случай, о котором рассказал иеродиакон Давид Темников из Снетогорского монастыря:

“Летом 1999 года, за неделю до праздника Одигитрии, я сопровождал в поездке на остров иеромонаха Н.Тот имел намерение перейти в Псковскую епархию и хотел взять на это благословение у старца. Из Толбы мы плыли на лодке. Когда вышли на озерные просторы, Н. почему-то обратил внимание на развалины храма на острове Верхний. „Что это?“ – спросил он. Я объяснил, что это все, что осталось от Петропавловского Верхнеостровского монастыря, основанного преподобным Досифеем Верхнеостровским в XV веке. Удивительно, но Н. как-то сразу загорелся мыслью попасть именно на этот остров и заняться возрождением монастыря. И весь оставшийся путь он делился со мною только что возникшими планами. У домика отца Николая толпилось много паломников. Батюшка стоял во дворе за заборчиком и отвечал на так и сыпавшиеся на него вопросы. Подошла очередь иеромонаха Н., он подозвал меня и спросил у батюшки, можно ли ему вместе с иеродиаконом Давидом (то есть со мной) заняться возрождением Верхнеостровского монастыря. Ответ батюшки был совсем неожиданным. Посмотрев на нас, отец Николай сказал: „Поменяйтесь местами. Ты (он указал на иеромонаха Н.) возвращайся в свою епархию, а ты (это уже мне) бери благословение у владыки на возрождение храма“. Иеромонах Н. почему-то не удовлетворился таким батюшкиным благословением и отправился к владыке. Но тот даже не стал с Н. разговаривать и велел ему возвращаться к прежнему месту служения… Через некоторое время, по молитвам старца, владыка благословил меняначать работы по восстановлению Петропавловского храма. Помню как сейчас руины, разрушенные стены, внутри повсюду растут деревья… Но, с Божией помощью, работа пошла, и дело быстро сдвинулось с места… Через некоторое время возникла идея построить скит. Владыка одобрил и благословил… В настоящее время восстановлен нижний придел в честь преподобного Досифея (криптовый храм), отреставрирован верхний большой придел в честь Одигитрии…”

В последние годы старец находился в затворе и почти не принимал людей, только отвечал на записки, и то не на все. Он говорил очень мало, наставления его были коротки и односложны. Часто встреча со старцем ограничивалась благословением, помазанием елеем и кратким напутствием.

Глаза его становились голубее и прозрачнее.

“Никто доподлинно не знает, какие подвиги нес отец Николай на острове, – вспоминал иеромонах Нестор Кумыш. – Он скрывал это от всех, близко никого к себе не подпускал и сам за собой ухаживал, за исключением последних десяти лет, когда уже не мог этого делать. В последнее время ему очень трудно было переносить свою немощь. Видя, как старцу не только тяжело говорить, но даже сидеть, как при этом он напрягает свои последние силы, я как-то участливо сказал ему: „Батюшка, вам бы полежать“. Отец Николай, не поднимая опущенной головы, ответил: „Лежат только лентяи“. В другой раз на такое же сочувственное предложение отдохнуть он заметил: „Отдыхать – это грех“”.