Василий Ирзабеков - Тайны русского слова

Проповедуя единство души человеческой («души одной», по слову автора), Василий замыкает свой очерк на Святой Руси, на Православии как на конечной составляющей «всечеловечества». Вновь стать русскими, обратиться к своим духовным истокам — таков призыв этой книги к нашим современникам, отчасти раскрывший «тайну русского слова» и его глобальный смысл в нашу эпоху тотального грехопадения.

Игумен Петр (ПИГОЛЬ), кандидат богословия, первый проректор Российского православного института св. Иоанна Богослова, декан философско-богословского факультета, зав. информационно-издательским сектором Отдела религиозного образования и катехизации Русской Православной Церкви, главный редактор альманаха «К Свету»

Удивительно, но язык каждого народа, пусть даже немногочисленного, обязательно содержит в себе информацию о Боге. Точнее, те представления о Творце, которые бытуют именно в этой конкретной общности людей. Даже у полудикого племени индейцев, затерянного где-нибудь в дебрях Амазонки, в их весьма скудном, на наш просвещенный взгляд, лексиконе наверняка найдутся слова, относящиеся к их божествам. Воти получается, что если безбожного человека еще можно встретить, то безбожного языка просто быть не может.

Так, в лексике некоторых тюркских языков мы встречаем интересные параллели со Священным Писанием. Скажем, в азербайджанском языке слово человек звучит как адам, что сразу же возводит нас к самым истокам ветхозаветной истории. Слово предатель произносится как хаин — да-да, тот самый Каин, совершивший самое первое и тяжкое предательство: убийство единокровного брата. Значение чуждый, нездешний, несведущий, не наш человек — это хам, что также не нуждается в особых комментариях. Такая вот причудливая ветхозаветная матрица.

Что касается русского языка, то мы можем говорить о нем, как о явлении сакральном. При внимательном любовном рассмотрении становится ясным, что он повествует нам об Иисусе Христе, содержит сокровенное знание о Нем.

Начнем со слова человек: что оно значит в русском языке?

Обращаясь с этим вопросом к различным аудиториям, нередко слышал в ответ: «чело» и «век». Однако это не несет в себе никакой смысловой нагрузки, чего попросту не может быть. Невероятно, чтобы слово, означающее в столь богатом языке понятие венец Божьего творения, было случайным набором не стыкующихся меж собой смыслов. Вспоминаю в этой связи, как был участником отпевания блаженного младенца, который прожил три неполных дня, но, к счастью, его успели окрестить. Я еще поинтересовался тогда у священника: какие же грехи у этого крошечного создания? И услышал в ответ, что даже новорожденный несет на себе печать первородного греха, — и в этом заключается одна из тайн человеческой природы. Немало повидавший за свои более чем полвека, я не нашел тогда в себе мужества взглянуть на чело этого ангелочка. А уж какой там век?! Но Церковь отпевала именно человека!

Так что же значит это удивительное слово — человек?

Замечательное объяснение нашел я в «Славянорусском корнеслове» Александра Семеновича Шишкова. Но сначала скажу несколько слов о самом этом великом русском человеке. Адмирал и госсекретарь, один из славных защитников Отечества, верой и правдой служивший четырем царям, министр просвещения и президент Российской Академии наук, он посвятил свою книгу государю Николаю I. Цель труда всей своей жизни он выразил в следующих словах: «Попытаемся, откроем многое доселе неизвестное, совершим главное дело и оставим будущим временам и народам обдуманное, обработанное и требующее для дальнейшего исправления уже мало попечений».

Человек необычайной популярности, яростный поборник чистоты родного языка, Александр Семенович ратовал за удаление из него вошедших в моду многочисленных иноязычных заимствований, связанных с тогдашним засильем французского. Протест его был направлен также и против засилья французских гувернеров, заполонивших Россию, — воспитателей будущей элиты общества.

Однако А.С. Шишков находил поддержку и понимание не у многих своих современников, большинство считали иначе: «Дитя играючи научится сперва говорить, потом читать, потом писать, и как французский язык необходимо нужен, напоследок будет писать так складно, как бы родился в Париже...»