Матвей Барсов - СБОРНИК СТАТЕЙ ПО ИСТОЛКОВАТЕЛЬНОМУ И НАЗИДАТЕЛЬНОМУ ЧТЕНИЮ ДЕЯНИЙ СВЯТЫХ АПОСТОЛОВ

Распоряжение о бичевании Павла и отмена его (XXII, 24-30).

Желая положить конец неистовству толпы, тысяченачальник велел вести Павла в крепость. Но он ничего не понял из всей этой сцены, не понял и речи Павла, по незнанию языка или по трудности их, и, считая излишним спросить его об этом кротко, он приказал бичевать его, чтобы узнать, по какой причине так кричали против него (24). Когда Павла уже связали, чтобы исполнить приказание, он обратился к стоявшему близко сотнику и сказал: «Разве вам, позволено бичевать римского гражданина, да и без суда?» (25). Сотник тотчас донес об этом тысяченачальнику, говоря: «Смотри, что ты хочешь делать? этот человек — римский гражданин». Тысяченачальник подошел к Павлу и спросил: «Ты римский гражданин?» — Да, -отвечал Павел. — Я за большие деньги приобрел это гражданство, — сказал тысяченачальник (28). «А я, — отвечал Павел, — и родился в нем» (28). Услыхав это, все, как и в Филиппах, испугались, а равно и тысяченачальник, давший приказание, которого воины едва не. исполнили. Вероятно, он освободил бы пленника, если бы не страшился мысли нарушить тем общественное спокойствие, и потому, принужденный уважать, данные римлянами, права народа иудейского, он приказал собраться на другой день Синедриону и привести туда Павла (Воскр. чт. 1873 г., т. 2, стр. 185).

Фаррара.

В сильном возбуждении, римский начальник велел отвести узника в крепость, «приказав бичевать его, чтобы узнать, по какой причине так кричали против него». Солдаты крепко связали ему обе руки вместе, обнажили спину, нагнули немного вперед и поставили в положение, удобное для этого ужасного и нередко рокового допроса посредством пытки, которому невдалеке от этого места подвергался Господь Иисус Христос. Три раза прежде этого случая перенес св. Павел на своей страдальческой спине удары розог римских ликторов, пять раз испытал наказание еврейскими клещами: это была еще новая форма страданий — кнут, который римляне употребляли для того, чтобы пыткой добиться до истины. Но апостол, при своем постоянном самообладании, задал вопрос, который не мог не обратить внимания воинов и их начальников, потому что предложен был среди опасности с таким спокойным духом. «Разве вам позволено бичевать римского гражданина, да и без суда?» — спросил их страдалец. Вопрос этот обращен был к центуриону, который стоял тут, чтобы пытка производилась законным образом, и был поражен таким воззванием. Само собой разумеется, что это не было простым хвастовством: никто не станет выдумывать для себя привилегий для избежания наказания или опасности. Немногие решились бы при каких-нибудь обстоятельствах прибегать к присвоению себе звания римского гражданина, говоря: Civis Romanus sum (я римский гражданин); потому что наказанием за такую ложь была смертная казнь, а притом центурион видел, каков был узник, и был уверен, что от такого человека ожидать лжи для избежания пыток невозможно. Он приказал воинам остановиться, пошел к главному начальнику и сказал с некоторой свойственной римлянам грубостью: «Смотри что ты хочешь делать? Этот человек — римский гражданин». Заявление было важно. Если узник действительно римлянин, то хилиарх (тысяченачальник) дважды нарушил закон, который должен был охранять: потому что связал его и, в явное нарушение особого Августова декрета, дал приказание начать допрос пыткой. Поспешив к узнику, он спросил его: «Скажи мне, ты римский гражданин?» «Да», — ответствовал св. Павел.

Но Лизий, поглядев на него, не мог подавить в себе сомнений. Он сам был грек или сириец, купивший себе вольность, с присвоением имени Клавдия, в то время, когда привилегии раздавались щедрой рукой. Был ли апостол римским гражданином или нет, но ясно, что он происходил из евреев и еще яснее, что принадлежал к числу бедняков: каким же образом он мог получить вольность?

«Я за большие деньги приобрел это гражданство», — с тоном сомнения заметил Лизий.

«А я и родился в нем», — спокойно ответил св. Павел.

Против такого заявления говорить было нечего. Апостолу развязали руки, и воины унесли орудия пытки. Но Лизий не мог не опасаться последствий своего противозаконного поступка. Стараясь сбыть с рук это неловкое дело в городе, где всякие пустяки вели к страшным последствиям, он сказал главным священникам, чтобы на следующий день составили собрание синедриона для суждения узника. (Жизнь и труды ап. Павла, т. 2, стр. 181).