Александр Мень: История религии (Том 1)

Фромм. "Тезис о том, что потребность в системе ориентации и объекте для

служения коренится в условиях человеческого существования, - пишет он, -

видимо, достаточно подтверждается фактом универсального присутствия религии

в истории"\3\.

Откуда же подобная потребность могла возникнуть? Ведь все в мире имеет

какие-то реальные корни. В частности, никто не станет оспаривать того, что

потребностям нашего тела соответствует объективная жизненная необходимость.

Если же дух человека веками стремится к красоте, добру и чему-то Высшему,

достойному преклонения, правильно ли будет видеть в этом лишь пустой

самообман? Не естественнее ли признать, что подобно тому как тело связано с

объективным миром природы, так и дух тяготеет к родственной ему и в то же

время превышающей его незримой Реальности? И разве не показательно, что,

когда человек отворачивается от этой Реальности, вместо нее возникают

суеверия и секулярные "культы"? Иными словами, если люди уходят от Бога, они

неизбежно приходят к идолам.

x x x

Создатель психоанализа Зигмунд Фрейд пытался вывести идею Бога из

подавленных желаний человека, вытесненных в подсознательную сферу души. Но

нет ли у нас права поставить вопрос иначе? Не являются ли атеистические

суррогаты религии - такие как культ Сталина или Мао - результатом вытеснения

чувства Бога, которое тем не менее дает о себе знать? Легко убедиться, что

отрицание Высшего само находит пищу в подспудной стихии веры.

Так в эпоху, предшествовавшую Французской революции, философия

энциклопедистов стала источником энтузиазма, очень близкого к религиозным

переживаниям. Барон Гольбах, патриарх "просветительного" безбожия, после

своего обращения в "новую веру" упал, как рассказывают, на колени перед

Дидро в порыве какого-то атеистического экстаза\4\. А его последователи в

дни революции клялись "не иметь иной религии, кроме религии Природы, иного

храма, кроме храма Разума". Вера в человека, в скорое осуществление

"свободы, равенства и братства", вера в науку, разум, прогресс - все это

время от времени внушало людям благоговение и даже порождало своеобразные

формы культа. Напомним хотя бы об основателе позитивизма Огюсте Конте и

почитании им "Великого Существа" - человечества.

Немецкий биолог Эрнст Геккель в конце прошлого века создал

монистическую религию природы, продолжением которой стало учение другого

биолога, Джулиана Хаксли. Отрицая личного Бога, Хаксли считал, что предметом

поклонения можно сделать жизненную силу космоса, созидательную энергию

эволюции\5\.

У русской интеллигенции служение народу носило явно религиозные черты.

В народе видели соль земли, якорь спасения. источник высшей мудрости. Этот

культ породил немало своих героев и мучеников\6\. История гражданской войны

в России двадцатых годов - яркий пример того, как вера в будущее, в

справедливость, в своего рода Царство Божие на земле побеждала все преграды.

Хорошо обученному и вооруженному противнику противостояли главным образом

убежденность и энтузиазм, перед которыми должна была отступить внешняя сила.

Не случайно материалисты, хотя в теории и признают примат экономики, на

практике предпочитают апеллировать к "сознанию", "идеям", "вере". Мао

Цзедун, например, признался однажды, что намеренно поощрял культ своей

личности, чтобы "вдохновить" массы. Именно это поклонение псевдобогу, а

вовсе не обещание материальных благ сделал он главным рычагом своей борьбы и

политики.

Многие атеисты, как мы видим, отнюдь не считают зазорным именовать свои

взгляды религиозными. "Мы, - писал в начале века один из них, - тем более

имеем право отвергать "небо", чем более уверены в силе и красоте земной

религии"\7\ . И впоследствии эта "религия" создала свои непререкаемые

авторитеты, догмы, писание, обряды и святых\8\.

На другом общественном полюсе мы также находим нечто подобное. "Ныне, -

писал идеолог национал-социализма Альфред Розенберг, - пробуждается новая

вера: миф крови". Он и его единомышленники превратили биологический расизм в

лжемистическое вероучение, увлекшее народ, у которого в те годы были

подорваны христианские корни.

Можно привести немало других примеров того, как изгнанная из сознания

мысль о Боге все же возвращается к человеку, хотя и в искаженном, едва

узнаваемом виде. Это свидетельствует о неистребимой потребности людей