Сергей Нилус: О декларации митрополита Сергия о признании им Советской власти

Неизвестно, какими побуждениями высказаны м. Сергием все эти невероятные в устах православного иерарха утверждения, но для всякого православного христианина ясно, что в этих утверждениях нет истины, что это опасная клевета на Церковь, на ее епископов, и, что в действительности, враждебное отношение соввласти к Православной Церкви не было «естественным» и «справедливым», как то пытается утверждать м. Сергий.

Одна неправда влечет за собой другую. Мы показали, как несправедливо обвиняет м. Сергий православных епископов в контрреволюционном политиканстве, становясь, таким образом, единомышленником обновленцев и других врагов Церкви. И вот, зная, что эти его выступления вызовут справедливое возмущение и сопротивление истинно верующих, М. Сергий, с целью защитить себя, снова говорит неправду. Эта новая неправда состоит в том, что м. Сергий старается заранее опорочить перед правительством и перед народом тех, кто по совести не сможет присоединиться к неправедным деяниям его и Синода. Этим несогласным с ним он снова навязывает политическую контрреволюционность, говоря будто все, кто не поддерживает его в новом начинании, думают, что «нельзя порвать с прежним режимом и даже с монархией, не порывая с Православием», м. Сергий знает, что опасно в настоящее время даже самое легкое подозрение в контрреволюционности, и, тем не менее, не боится эту опасность навлекать на служителей и рядовых членов Церкви, на своих братьев и детей, обвиняя их в контрреволюционности, и за что же? За то, что они не в состоянии по совести признать, что «радости и успехи Советского Союза – наши радости и успехи, а неудачи – наши неудачи». Что «всякий удар, направленный в Союз, сознается нами, как удар, направленный в нас». Разве христиане, которые не всякую радость безбожного, воинствующего против всякой религии, коммунизма, могут счесть своей радостью и не всякий успех – своим успехом, тем самым политические враги советской власти? Да и можно ли требовать от верующего христианина такого отождествления в жизненных оценках с безбожным коммунизмом, какого требует м. Сергий? Пусть м. Сергий не укрывается за казуистические различения Советского Союза и коммунизма: это исключается многочисленными заявлениями членов правительства, вроде сделанного Бухариным, заявившим, что «наша партия неотделима от СССР» («Известия», 18/VII 27 г., № 187/ 3121). И так оно, конечно, и есть. Поэтому всецело на совести м. Сергия и грех несправедливого и напрасного обвинения своих братьев в тяжких политических преступлениях и грех унизительной чудовищной лжи и пресмыкательства пред сильными мира сего, совершаемые им от лица Святой Церкви, вопреки прямому запрещению Апостола «сообразоваться с веком сим» (Римл. XII, 2).

Что же понудило м. Сергия к такому греху против Церкви Русской? Очевидно, желание этим путем добиться легального существования церковных организаций, вопреки примеру Господа, решительно отвергшего путь сделок с совестью ради получения возможности иметь поддержку в силах мира сего (Мф. IV, 8-10). М. Сергий сам заявляет об этом результате печатно в дополнение к «обращению» («Из[вестия]» за 19 авг. 27 г.) Сам м. Сергий сознается, что «его усилия», как будто не остаются бесплодными, что с учреждением Синода укрепляется надежда не только на приведение всего церковного управления в должный строй, но возрастает уверенность в возможность мирной жизни». Он не уверен даже в том, что легализация распространится далее Синода, а только НАДЕЕТСЯ, т.е. кроме туманных посулов и неопределенных обещаний покамест ничего не получено. Печальный итог даже с точки зрения житейских соображений.

«Едва ли нужно объяснять значение и все последствия перемены, совершающейся в положении нашей Православной Церкви», – говорит м. Сергий. Да, едва ли и нужно, потому что все ясно. Ясно, почему с легализацией Синода не легализуется тем самым и вся Церковь. Так оно и должно было бы быть, если бы Синод был, действительно, центром Церкви, единым с ней в мысли и жизни. Но на самом деле это не так, и, с легализацией Синода, Церковь продолжает пребывать в бесправном состоянии, ибо легализована не Церковь, а всего лишь новая ориентация, носящая к тому же яркий политический характер. Церковь же легализуют лишь тогда, когда она, в лице собора, даст окончательное одобрение предпринятому м. Сергием «делу», т.е. совершит тот же грех самооплевания и преступного компромисса. Ясно и то, почему м. Сергий говоря о «втором Поместном Соборе», говорит не о том, что этот собор изберет Патриарха, как должен был бы сказать, а только о том, что он изберет нам уже не временное, а постоянное центральное церковное управление. Умолчание знаменательное. Ясно для чего потребовалась такая обостренная формулировка новых отношений Церкви и власти, по которой «радости и успехи ее – наши радости и успехи, а неудачи – наши неудачи» и т.д. Эта явная, унизительная, смешная и бесполезная ложь, по справедливости оцененная в газетных комментариях к «Обращению» («Изв.», 19/VII-27), необходимая, однако, для того, чтобы сделать условия легализации, проводимой м. Сергием, по возможности наиболее неприемлемыми для всех честных церковных деятелей и тем самым, как бы, уже не по суду государства, а по суду, якобы, самой Церкви, оплевать их политическими контрреволюционерами, лишив, таким образом, лучших пастырей Церкви возможности принимать участие в церковной жизни и тем окончательно ослабить Церковь. Ясно, наконец, и то, как будет проходить легализация: будут анкеты в том или ином роде, в роде как во время оно у «живистов», с известными уже по воззванию, а может быть, еще и неизвестными обстоятельствами. Отвергшие эти обязательства будут заключаемы, заточены в тюрьмы. Словом, все остается по-старому, а истинная Церковь будет гонима. Новое же во всем этом печальном деле будет лишь то, что это гонение на Русскую Церковь будет оправдываться временным ее предстоятелем, м. Сергием.