Нина Павлова - Красная пасха

От церкви в честь Владимирской иконы Божией Матери не осталось и следа. Разрушению храма предшествовал один случай. Местные жители превратили храм в хлев, подметив закономерность: в дни великих церковных праздников животные начинали метаться по храму, как бесноватые. Однажды в Чистый Четверг корова местных жителей С. забесновалась с такой силой, что вызванный по «скорой» ветеринар поставил необычный для животного диагноз: «корова сошла с ума». В Страстную Пятницу корову пристрелили, а храм разобрали на кирпичи. Кстати, та же участь постигла церковь Всех Святых с прилегающим к ней братским кладбищем, и на месте кладбища построили дачи, прямо поверх гробов.

Старинный кирпич был в цене — прочный, красивый. И поражавшие всех поначалу следы «бомбежки» монастыря — это работа добытчиков кирпича. Они приезжали сюда бригадами, прихватив автокраны для погрузки мраморных надгробий и крестов с могил. Местные умельцы смекнули, что если делать из мрамора «стулья», то есть опоры для пола, то ведь такому материалу сноса нет. Для удобства перевозки надгробья обтесывали, случалось, на месте. И в год открытия Оптиной у обочины дороги валялся обломок надгробья с надписью: «Возлюбленному брату о…» Как твое имя, наш возлюбленный брате? Тайну этого имени знают теперь лишь хозяева дома, где опорой для пола и семейного счастья служит, страшно подумать, могильный крест.

Разоряли могилы братии уже в наши дни — на глазах послевоенного поколения. А в год открытия Оптиной местная газета «Вперед» часто публиковала возмущенные сообщения жителей о случаях вандализма на городском кладбище. Вот одно из таких сообщений — подростки, разорив могилы, бросали черепа в окна близлежащих домов.

— Ну, откуда такие берутся?! — негодовали люди, забывая при этом, что у нынешних молодых святотатцев есть свои предтечи — осквернители могил.

Относительно целее других в 1988 году был Свято-Введенский собор, где прежде размещались мастерские профтехучилища, а в одном из приделов храма стоял трактор, от которого работал движок, дававший свет поселку. Что сталось с настенной росписью храма от тракторных выхлопов и копоти — легко себе представить. Уцелели лишь фрагменты фресок, да и то чудом, ибо уничтожение настенной росписи храмов началось сразу после закрытия монастыря.

Рассказывает бабушка Дорофея из деревни Ново-Казачье: «После революции в Оптиной пустыни открыли дом отдыха. И вот собрали нас, местных ребятишек, дали деньги, подарки и дали скребки, велев соскребать со стен храмов лики святых. Директор дома отдыха был с нами ласковый и все гладил нас по головке, приговаривая: „Вы уж старайтесь, детки, старайтесь“. А мы, несмышленые, и рады стараться! Я еще маленькая была — до ликов мне было не дотянуться. Но отскребла я тогда ножки у святого и сама, почитай, лишилась ног: с той поры ногами болею и всю жизнь хромоногой живу. Но я болезни моей, верьте, радуюсь и лишь Бога благодарю. Болят мои ножки, а растет надежда: может, помилует меня Господь?»

А еще местные жители рассказывали: когда после революции в Оптиной жгли костры из икон и в огонь бросили Распятие, то из Креста — все видели — брызнула кровь.

«Когда в монастырь приехали первые монахи, — рассказывал местный житель Николай Изотов, то мы в изумлении смотрели на них: какие-то бородатые мужики в рясах. Ну, прямо дореволюционное кино!» Первых монахов было мало. И в лето 1988 года братия монастыря состояла из отца наместника, двух иеромонахов, двух иеродиаконов и четырех послушников, к которым вскоре присоединился москвич Игорь Росляков, ставший одним из первых оптинских летописцев.

К сожалению, написанная им летопись с годами была утеряна. Но позже был найден его монашеский дневник, где о главных событиях тех лет рассказывалось уже на языке стихир:

«Восста из мертвых земле Оптинская, яко иногда Лазарь четверодневный; прииде Господь по мольбам отцев преподобных на место погребения ея и рече: Гряди вон. Восста пустынь и на служение исшед, пеленами обвита…»

Вот воистину исторический день, когда «восста пустынь». 3 июня 1988 года, на праздник Владимирской иконы Божией Матери, в Надвратном храме в Ее честь в Оптиной пустыни свершилась первая Божественная литургия.

В крохотный Надвратный храм вместились тогда немногие. Большинство богомольцев стояло во дворе, а среди них местная жительница, покойная ныне бабушка Устина Дементьевна Гайдукова.

Рассказ Устины Дементьевны Гайдуковой: «Помню, вернулся из лагеря наш оптинский батюшка иеромонах Рафаил (Шейченко). Худющий, как тень, — одни глаза на лице. „Батюшка, — говорю ему, — тоска мне без церкви, тошно без Оптиной! И хочу я отсюда бежать“. — „Нет, — говорит, — Устя, оставайся здесь. Оптину нашу, запомни, откроют, и ты до этого дня доживешь“».