Александрова Т. Л., Суздальцева Т. В. - Русь уходящая - Рассказы митрополита

Недавно в консерватории был пожар. Передали по телевидению, что может погибнуть бесценный орган. Я знаю, что люди церковные встали на молитву. И наутро сообщают: орган цел, и библиотека не пострадала. Разве это не чудо?

<380>Сейчас мы переживаем период обильного мироточения — от крестов, икон, не только писанных на доске, но даже и фотографий. Вдруг маленький листочек фотобумаги начинает покрываться как бы росой, а потом она стекает струйками. Все это какие–то особые знаки, которые заставляют нас задуматься о том, кто мы сами и какова наша роль в этом мире. Обычно они предшествуют каким–то событиям, побуждают усилить молитву.

В храме Иоанна Воина в центральной части есть храмовая икона, перед которой все молятся — перед самым иконостасом. А повторение этого изображения — тоже старого письма, но гораздо моложе, и его, как менее ценное, выставили на паперть. И вдруг — лет десять тому назад, по этой иконе за стеклом побежала струйка. На моей памяти — впервые. Первая мысль, конечно — конденсация, перепад температуры. Но настоятель отнесся к этому внимательно. Нет, это не вода, — но и не масло, какая–то особая консистенция. Через какое–то время снова появилась струйка и некоторое время икона мироточила, потом эти истечения прекратились.

На Западе есть несколько таких русских мироточивых икон, их перевозят из страны в страну. Я их самих не видел, но мне давали ватку, пропитанную этой жидкостью. На нее можно нажать — и с нее капает жидкость. Потом — особенно если в доме неблагочестивая жизнь — ватка высыхает, а в какой–то момент — опять наполняется жидкостью. Мне рассказывал один священник, как они на приходе ждали мироточивую икону. Он согнал массу людей: вот, приедет, будет чудо, будем молиться. И никакого чуда не было — икона была сухая. И он понял, что «пересолил» пропагандой. А на обратном пути, когда икону снова завезли к нему, было тихо, народу было уже совсем мало — и икона мироточила так, что жидкость стекала по аналою, даже пелена промокла.

Все эти феноменальные явления имеют один смысл: пробудить нравственное состояние человека.

<381>

Вера Владыки в Россию была непоколебимой. Ему было органически чуждо уныние по общественно–историческому поводу. Свою задачу он видел в том, чтобы поднять достоинство русского человека…

Размышляя над «проклятым» вопросом, почему так трудно складывается судьба России, я прихожу к библейской формуле: «Егоже Господь любит — наказует», — то есть «учит», «вразумляет». Дурака учить нечему. А из русского человека можно выпестовать и выучить то, что никому другому не доступно. Но учить очень больно, наука болезненна. Россия представляется мне экспериментальным полем Творца. Ей уготован исторический путь синтеза. Мы все время синтезируем. В X в. мы восприняли христианство и византийскую культуру в высшей точке ее развития. Произошел первый синтез — нашей славянской самобытности и христианства. Возникло государство Киевская Русь. В XIII в. Русь была завоевана ордами монголо–татар. Это было бедствие, но тем не менее она прошла и через это испытание, осуществив некий новый синтез — преодолела раздробленность и научилась ценить мощное централизованное государство, ставшее началом великой империи. Затем, при Петре Великом, мы восприняли европейскую, возрожденческую культуру опять–таки в высшей точке ее развития — и, как результат синтеза, возникла русская культура XIX — XX вв. Наконец, годы Советской власти дали некий синтез марксизма, европейского экономического учения, с исконно русским идеалом общины. Сейчас Россия стоит на пороге какого–то нового синтеза. Поэтому нам так важно познать самих себя, определить свою идентичность.

Большинство из нас — генетически, природно — славяне православного происхождения, хотя носителем русской культуры может быть человек любой национальности. Хотим мы этого, или не хотим, но за тысячу с лишним лет сформировался определенный генотип славянина <382>восточно–европейской равнины. Мы учимся сейчас западному образу мысли и действия, но чувствуем, что не сползается этот пиджак на наших плечах. Значит, мы должны искать чего–то нового, своего. Недавно попалась мне книга «Почему Россия не Америка?» Россия никогда не будет ни Францией, ни Германией, ни Америкой — только потому, что она — Россия. Это исключительный исторический феномен. У нас действительно «особенная стать» — видимо, так на роду написано. Нам нужно усвоить это, чтобы мерить «своим аршином», а не чужим, чтобы не подлаживаться под общие течения, а оставаться собой.